Иной мир

Дамар встал и сделал несколько шагов в разные стороны

— Если бы этот тезис оказался правильным, тогда «Дарвин» был бы саркофагом. От лаборатории им нет никакого проку. Еда и питье это только одно. Но как они могли бы жить месяцами в абсолютном безмолвии? Как они могли бы существовать без утра и вечера — и без работы. И потом осознание того, что они никогда не смогли бы вернуться домой…

— Но ты ведь тоже провел несколько недель на круговой орбите, — возразила Нанга.

— Конечно, — ответил Дамар, — на околоземной орбите. Оттуда можно увидеть города и леса, реки и озера. На орбитальных обсерваториях есть радио и телефон, и в любое время можно вернуться обратно на Землю. В «Дарвине» же время стало бы вечностью. Она потеряло бы всякий смысл. И они могли бы видеть Землю только звездой среди звезд. Нет, профессор Шаган, если Ваши соображения правильны, тогда можно искать либо мертвых, либо сумасшедших…

— В таком случае нужно искать именно мертвых, — сдержанно сказала Нанга.

Из долины до них донеслось жужжание вертолета.

— Давайте собираться, Нанга.

Профессор Шаган вышел. Нанга хотели пойти за ним, но Дамар попросил ее остаться еще на минутку. Он взял ее за руку.

— Я буду часто думать о тебе, Нанга, когда ты будешь в Европе.

Она ничего не ответила.

— Ты когда-нибудь уже была там?

— Нет, — сказала она, — и было бы лучше, если бы я побывала там при других обстоятельствах.

Она отдернула свою руку; ей было неудобно оставаться сейчас наедине с ним. Дамар покопался в папке и извлек из бумаг маленькую книгу.

— Я купил это по пути — почитай в дороге.

— Спасибо, — сказала она и спрятала книгу. Она знала, о чем он сейчас думал и что он сейчас скажет ей множество любезностей. Вертолет освободил ее от его ухаживаний.

В Джакарте они сели на стратоплан, который летел в Прагу. Когда облака были под ними, Шаган недовольно сказал: «Теперь Вы окончательно добились своего, теперь нет пути назад. Доктор Борос уже держит в руках телеграмму, и завтра или послезавтра меня поднимут на смех и все благодаря Вам».

Он ударился в эти мрачных прогнозы, и Нанга дала ему выговориться. Она выглянула в иллюминатор. Небо над ними было ослепительно ярким. Стюардесса разносила кофе и печенье. Профессор Шаган пробежал глазами свежую газету.

— Они отправили на орбиту двух человек, — сказал он.

Нанга непонятливо посмотрела на него.

— Кто отправил на орбиту?

— Вчера, — сказал Шаган и показал на заголовок в газете, — Американцы. Они испытывают новый космический корабль. «Darling of Stars» — Любимец звезд — скромностью при выборе имен они никогда не отличались.

— Они случаем не на Луну собрались? — осведомилась Нанга.

— Боже упаси. Они хотя выйти за орбиту Луны. Любимец звезд…

Название забавляло его.

Они долго молчали. Шаган пил свой кофе, погрузившись в мысли и представлял предстоящую встречу. Он все еще испытывал чувство дискомфорта от этого путешествия и ее замысла. Нанга вынула маленькую книгу, которую Дамар дал ей для чтения в дороге. В ней были стихотворения. Когда она провела пальцем вдоль страниц, она заметила строфу, которую Дамар жирно подчеркнул карандашом:

В утренней росе, которую Солнце обратило в алмазы,

Предчувствие наступающей радости.

Мы ее оба чувствуем.

Ее чистота сияет, словно блеск твоих глаз,

Ее свежесть — грация твоего образа.

Туда торопится время, тени исчезают;

А тоска и радость засыхают в палящей жаре.

Нанга захлопнула книгу и спрятала ее в дорожной сумке. Настойчивость Дамара беспокоила ее.

Они летели на высоте двадцать километров. Шаган уткнул нос в мягкую обивку кресла готовился к своей миссии, и чем больше проходило времени, тем беспокойнее он становился. Он подмигнул Нанге, которая дремала с закрытыми глазами.

— Вы спите? — тихо спросил он.

Она повернула голову.

— Нет. Мы уже прилетели?

— Осталось еще совсем немного.

Он хотел отвлечься и говорил про предстоящие задачи на Маник Майя.

— Надеюсь, Дамар не забыл приготовить снимки в сфере Gygnus. В горах Алатау их ждут уже несколько недель.

Нанга не ответила. Мысленно она была уже в Праге и думала: Я хотела бы, его теорию довели adabsurdum, тогда хотя бы закончилось это омерзительное представление.

— Работа пойдет ему на пользу, — продолжил Шаган, — так он легче справится со своим несчастьем. Через неделю мы снова будем дома. Возможно, у нас будет немного времени, чтобы немного осмотреться в Европе…

— Через неделю? Для этого понадобится, пожалуй, целый год.

— Это на Вас похоже, — проворчал Шаган, — но что Вы скажете о нескольких поездках? В Европе есть много достопримечательностей. Уже одна Прага передает дыхание прошедших столетий. Оттуда рукой подать до Будапешта. И Веймар тоже стоит увидеть…

— Это было бы чудесно! — воскликнула она в порыве радости. Она не рискнула выразить такие желания, и была благодарна ему, что теперь он сам предлагал провести ее по этим местам. Когда он заметил ее наивную радость, он стал ироничным.

— Конечно, — подтрунивал он, — Вы относитесь к тем людям, которым при виде ночного звездного неба на ум приходят стихи, это я заметил на Маник Майя…

— Что Вы имеете против стихотворений?