Иной мир

Более чем две тысячи лет назад Архимед сказал эту фразу. Он знал, что такой точки опоры во Вселенной не существует, что все в этой бесконечности — движение, энергия. Луна и Земля вращаются вместе вокруг центра тяжести, обе вместе с планетами вокруг Солнца, а оно опять-таки со всеми планетами вокруг центра системы Млечного пути, звездная семья которого насчитывает по оценкам более сотен миллиардов светил. Но и эти вращающиеся звездные облака немыслимой протяженности — всего лишь точка в бесконечном пространстве; они блуждают вокруг еще большего центра, и нет конца этому движению.

Новая частица энергии, новая звезда в космическом пространстве, «Йоханнес Кеплер», двигался всего несколько недель в этой бесконечности, у которой не было ни верха ни низа и в которой у времени были свои законы.

Для Седрика, Дамара, Джефсона и Массиму Земля уже уменьшилась в размерах, стало такой, какой была в их памяти Луна; само ночное светило предстало перед ними теперь размером со светящийся теннисный мяч. Они все еще удалялись с возрастающей скоростью от знакомой местности. Не будь надежного ведущего луча между ними и Землей и не лети «Кеплер» под управлением точной электронной программы, то их цель была бы недостижимой. Они бы потерялись в этом мире путанных движений и сложных соотношений силы тяжести. Даже произвольное и непосредственное возвращение на Землю было бы невозможным.

Потребовались огромные технические издержки и штаб ученых, чтобы создать математические предпосылки для полета.

Но эти четверо не думали о возвращении, несмотря на то, что прошли недели. Они летели и летели, но они едва замечали собственное движение. Словно «Кеплер» неподвижно застыл в пространстве. Только на осциллографе, который отображал их курс, и еще по уменьшающейся Земле они еще могли воспринимать свое перемещение.

В эти недели Седрик понял значение напряженного теста в «Фок 2». Многое из того, что он усвоил там, повторялось. Ежедневно они множество раз передавали данные измерительных приборов, и ежедневно они должны были приводить для ученых данные об определенных функциях организма. У всех выявилась повышенная сердечная активность и небольшая раздражительность. Все это еще держалось в терпимых рамках, но по сравнению с предшествовавшими упражнениями, прежде все с изоляцией экспериментального космического корабля, здесь не было видно конца. Напротив, они все еще находились на начальной стадии своего полета.

Постоянно растущее отдаление от Земли поставило перед ними проблемы, которые прежде еще не были исследованы. Давление того, что они должны при любых обстоятельствах спасти выживших на «Дарвине», пробило брешь в последовательности научных исследований; второй шаг делался перед первым. Никто не мог предсказать, воцарится ли экспедиция успехом. Здесь был и природный инстинкт, врожденный за тысячелетия, который служил каждому человеку своего рода собственными часами, чувством дня и ночи, утренних и вечерних сумерек. Здесь не было ни дня ни ночи и ни сумерек. Когда бы они не выглядывали, видели одну и ту же картину, тьму бесконечности, мерцающую миллионами ярких огней. Их часы шли синхронно с мировым временем, но их привычный жизненный ритм сбился.

Хуже всего они воспринимали невыносимую тишину и однообразие своего окружения. Эта унылая монотонность, на первый взгляд не изменяющаяся картинка, которая всегда была у них перед глазами, растягивала секунды, превращая часы в дни. Как-то раз Джефсон и Седрик осторожно постучали по одному измерительному прибору. Они заподозрили бессмыслицу, считая, что тот, возможно, не работает.

Насколько позволяли ограниченные возможности, в качестве защиты от нервных нагрузок им помогала работа. Это было недостаточно, по сравнению с тем, что могла предложить полная смысла деятельность. Основное время они проводили за гимнастическими упражнениями и чтением. Гимнастике врачи придавали особое значение. Хотя «Кеплер» все еще ускорялся, это ускорение лишь незначительно влияло на невесомость. Без гимнастики расслаблялось. В их кабинах были закреплены экспандеры, которые делали возможными физические упражнения в маленьком помещении.

Что касалось чтения, то их запас книг был, благодаря развитию техники, практически неистощимым. Содержимое книг было сохранено в электронном виде. В небольшую, жесткую, словно карандаш трубку можно было записать содержание целой книги. Чтобы увидеть текст, необходимо было ввести трубку в транскапус. Это был небольшой приборчик с экраном, с которого можно было считывать текст. Технология, в принципе, не сильно отличалась от записи телевизионных сигналов в телевидении, но лишь дальновидные цели космонавтики заставило ученых решить эту проблему, потому что при помощи транскапуса стало возможным разместить целую библиотеку на борт космического корабля.