Иной мир. Часть 3

— Вы живодёры, Андрюх. Оторвать ходячему электрошоку лапки, чтобы не убежал, и использовать его в качестве генератора. Надо же до такого додуматься!

— Не мы, а медведь, Никита. Я в этом не участвовал. Только проводку внутри яхты чинил. Собрал дендрофекальным способом, так сказать.

Я усмехнулся:

— Это из дерьма и палок?

— Да. Получилось неплохо.

Из коридора, который соединяет зал с основной пещерой, послышался рёв медведя. Спустя секунду он явил себя и на всех доступной скорости рванул к яхте. Нас то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил.

Когда медведь был почти у яхты, в зал из коридора высунулась здоровенная голова насекомого. Коричневая, с изуродованными жвалами, побитыми фасетчатыми глазами и завязанными в узел усами.

Проход для насекомого оказался маловатым, и оно застряло. Раздался слабо уловимый стрекот. С завязанными в узлы усами много не настрекочешь. Мотая головой и скребя передними немаленькими лапками, насекомое взбесилось и решило преодолеть преграду любой ценой. Люмены на потолке засветились втрое ярче, и создалось ощущение, что потолок усеян тысячами ярко-синих диодов.

Яхта сильно качнулась. Я полетел на насекомое-генератор, но Андрюха успел поймать меня в последний момент. Выругавшись, он крикнул:

— Урх, какого хрена?

Медведь не ответил. Зачем ему вздумалось качать яхту, мы узнали спустя несколько секунд.

Раньше, когда судно было в рабочем состоянии, в движение оно приводилось восьмицилиндровым двигателем, который весит не меньше сотни килограммов. Несколько дней движок служил в качестве подпорки, но теперь зачем-то понадобился медведю. Подняв его над головой, мохнатый представитель разума этого мира, грозно рыча, понёсся на врага с одной целью — уничтожить!

— Вот жесть… — тихо сказал Андрюха.

— Ага… — согласился я. — Не думал, что двигатель можно использовать в качестве оружия…

Насекомое преодолело преграду, когда медведю оставалось до него метров двадцать. Злобная двухвостка, получив свободу, ринулась в атаку, и тут же получила по и без того повреждённой башке мотором. Ядовито-жёлтая жижа брызнула во все стороны. Урх резко остановился и победоносно взревел. Насекомое, умирая, всё-таки выдало последнюю атаку. Тёмно-коричневое, состоящее из множества сегментов, тело резко выгнулось. Два острых хвоста двухвостки устремились в грудь медведя, но тот оказался ловчее и в последний момент отпрыгнул в сторону. Спустя секунду наш мохнатый друг пришёл в такую ярость, что на потолке начали тухнуть светлячки-люмены. Двигатель снова и снова поднимался над головой, чтобы опуститься на останки двухвостки. Не повезло ей, что тут скажешь.

— Пошли вниз, — тихо предложил я, почувствовав головокружение. — Что-то мне нехорошо стало.

До уютной каюты я добирался почти на плечах Андрюхи. Внутри нас ждал сюрприз — Лейн, вопреки всему, вышел из комы…

Фрагмент 6

Первые трое суток после пробуждения для Адриана Лейна были тяжёлыми. Он много спал, сильно стонал во сне, порой кричал, просыпался в горячем поту и снова засыпал. Урх, врачевавший по возможностям, старательно ухаживал за больным моими и Андрюхиными руками.

Отвары Лейн пил неохотно и при этом ни разу не заговорил, словно ему отрезали язык. После короткого совещания, в котором медведь не участвовал, мы решили, что нужно круглосуточное дежурство. От молчаливого Адриана можно ждать чего угодно, вплоть до попытки наложить на себя руки.

Урх, относившийся к Лейну как к мебели, полностью обеспечивал нас всем необходимым: начиная от еды и заканчивая охраной. Один раз в день он покидал нас на несколько часов, чтобы вернуться обратно с полным рюкзаком. Всякие злые твари, желающие отведать человечинки, за трое суток заглядывали в гости около десяти раз. В основном это была мелочь, которая при виде медведя поспешно ретировалась, но и боёв избежать не удалось. Помимо огромной двухвостки, которую Урх уделал на наших глазах, он сразил злобного переростка-богомола, размер которого можно сравнить с малолитражной легковушкой, а также до полусмерти забил камнями пятиметровой длины ящерицу, способную благодаря лапам-липучкам бегать как по стенам, так и по потолку. Волшебным образом наш телохранитель-мишка умудрялся выходить из каждой схватки абсолютно невредимым.

На четвёртый день Лейн наконец-то заговорил, а точнее — высмеял нас. Не собирался и не собирается стратег накладывать на себя руки. Молчал же он по двум причинам: не хотел тратить силы на разговоры и ждал, когда перестанет болеть горло, которое было сильно оцарапано трубкой во время кормления.