Иной среди Иных

Значит, ушла одна, в расстроенных чувствах. По сторонам, небось, не смотрела. И что? Сбило машиной? Был бы труп. Или водитель, осмотревшись и не обнаружив рядом свидетелей, увёз куда-нибудь тело? Закопать за городом, в лесу не найдут ведь никогда. Небось, на один "найденный и опознанный труп" из криминальной хроники приходится десяток неопознанных. Или ещё хуже... маньяк какой-нибудь, извращенец. Затащил, угрожая ножом... или даже не угрожая. Кажется, где-то писали, будто некоторые маньяки обладают гипнотической силой, и женщины идут за ними... как в романах про вампиров. Врут, наверное... Жёлтая пресса... стремящаяся к металлу жёлтого цвета... А вдруг? Или какие-нибудь обкурившиеся гопники...

Дмитрий резко встал, хрустнув суставами. Какое-то смутное беспокойство, неоформленная тревога проникли в душу. Казалось, что-то надо немедленно делать. А что?

Он повернулся к иконе - в гимназии образа висели в каждом классе - и широко перекрестился.

- Пресвятая Владычице, Матерь Божия, ну помоги! Спаси эту девочку, вырви её из беды. Оборони, защити! И маме её тоже помоги, укрепи её. И мне...

И всё? Это всё, что он может? Девчонка ведь гибнет! А главное, времени почти не осталось. Надо успеть!

Дмитрий дёрнулся, как будто его укололи булавкой. Откуда он это знает? Откуда знает, что Люда ещё жива, но нужно спешить? А ведь знает же!

Знать бы ещё, куда бежать... Девчонка где угодно может быть. Не факт, что и в Москве. Мало ли куда увезли? Может, чеченцы? Похищают же они людей. Трудно было представить, какой выкуп способна заплатить одинокая библиотекарша, но мало ли?

Он глубоко вздохнул. Наскоро покидав в сумку книги и тетради, запер кабинет. Уже на лестнице стало вдруг ясно, что делать. Стоило представить себе лицо Люды - смуглое, кареглазое, с ямочкой на правой щеке - и сразу пришло знание. Надо сейчас срочно ехать на Преображенку и самому пройти от дома той девочки до дома Беляевых. Все адреса он ещё в позапрошлом году, получив классное руководство, переписал себе из журнала. Вот и пригодилось.

Дмитрий сам не заметил, как спустился в метро, как проехал несколько станций, как перешёл на красную ветку. С каждой минутой он чувствовал: время утекает. И сейчас не хотелось размышлять, откуда в нём это странное знание и стоит ли ему доверять. Перед глазами стояло лицо девочки - и значит, всё остальное было не важно.

Направление он почувствовал сразу, едва выйдя на воздух. В несколько приёмов, подлаживаясь под невыносимо медленные светофоры, пересёк Преображенскую площадь. Всего лишь ветерок, струйка холода, касающаяся лба - но стоило ему ошибиться, повернуть не туда, и струйка пропадала. Приходилось растерянно крутить головой, вызывая, наверное, усмешки прохожих. То ли за наивного провинциала принимали, то ли за изрядно выпившего.

Места, конечно, неприятные. Старые, облезлые дома, какие-то кривые переулочки. И в небе тоже ничего хорошего - сгустились плотные, желтобрюхие тучи, намекая на скорую грозу. Отдельные капли - увесистые точно градины - уже расплылись на асфальте. Дмитрий сообразил, что не взял зонта, но тут же забыл о таких пустяках.

Знай он дорогу заранее, наверное, весь путь не занял бы и десяти минут. Но когда через пару шагов останавливаешься, ловишь указующий холод - время растягивается неимоверно. Да ещё и ветер мешал, студеный ветер, поднявшийся перед грозой. Приходилось отделять тот холодок от этого, обычного.

Наконец "направление" привело его к оплывшему под собственной тяжестью длинному восьмиэтажному дому, некогда окрашенному жёлтой краской. Сейчас невозможно было и сказать, какого же цвета эти грязные, облупившиеся стены. Небось, капитального ремонта не делали никогда. Из принципа. Как тут только люди живут?

В доме, изгибавшемся буквой "г", имелось множество подъездов - как обычных, жилых, так и занятых под офисы. Все - со двора. И куда теперь?

Холодок сейчас же скользнул по щеке. Ага... Вон туда, значит. Подъезд жилой, кодовый замок вырван с мясом, чернота распахнутой двери - точно пасть какого-то доисторического чудища. Например, гигантской гиены.

Дмитрий не вошёл - вбежал внутрь, в душную, влажную тьму. Трубы, что ли, у них протекают? Комарьё, наверное, круглый год водится. Господи, ну что за идиотские мысли?

В подъезде пахло кошками, кислой капустой и мочой. Лампочка, понятное дело, разбита, и свет сочится лишь сверху, с лестничной площадки пролётом выше, там окно.

Повертев головой, он поймал холодную струйку и неуверенно, на всякий случай выставив вперёд ладонь, двинулся в нужную сторону. То есть вбок, влево.

Он сперва нащупал и лишь потом с трудом разглядел дверь. Основательная дверь, обитая кровельным железом... или это цинк? Видимо, там, за дверью подвал. А в подвале - Люда. А на двери - мощный навесной замок.

И что теперь? Время утекало сквозь пальцы. Дмитрий подергал дужку - вдруг держится на честном слове? Нет, заперто на совесть. На чью-то вымазанную дёгтем совесть.