Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг.

Даже в декабре, когда события в Испании приняли необратимый характер, узкое руководство — Сталин, Молотов, Ворошилов, отвечая Ларго Кабальеро на очередную просьбу помочь оружием и военными советниками, настойчиво указывали:

«Испанская революция прокладывает себе свои пути, отличные во многих отношениях от пути, пройденного Россией… Вполне возможно, что парламентский путь окажется более действенным средством революционного развития в Испании, чем в России (выделено мной — Ю.Ж.)»[29].

Внутриполитическая борьба внутри лагеря республиканцев, максималистские устремления НКП, ФАИ и ПОУМ были столь громогласны, что не составляли тайны ни для кого. Также не были тайной и упорные попытки советских советников во что бы то ни стало обуздать революционную стихию, отрицательно отражавшуюся прежде всего на формировании республиканской армии, на ее обучении, придании необходимой дисциплины и боеспособности. И далеко не случайно английский писатель Джордж (Эруэлл, приехавший в Испанию как горячий защитник республики, позднее вспоминал: «…То, что происходило в Испании, было не просто вспышкой гражданской войны, а началом революции. Именно этот факт антифашистская печать… старалась затушевать любой ценой. Положение в Испании изображалось как борьба «фашизма против демократии», революционный характер событий тщательно скрывался. В частности, коммунистическая партия (Испании — Ю.Ж.) при поддержке Советской России делала все, чтобы предотвратить революцию»[30].

Потому-то М.М. Литвинов, не скрывая горечи и досады, указывал в письме М.И. Розенбергу: «Испанский вопрос испортил наши отношения с Англией и Францией и посеял сомнения в Бухаресте и даже Праге»[31]. Под угрозой оказалась судьба не только Восточного пакта, особенно в его оптимальном составе — с Великобританией, Польшей, Румынией, все еще так и не принявшими решение о присоединении к франко-чехословацко-советскому антигерманскому договору. Выхлестывание революционных идей, формальные успехи испанской революции вполне могли реанимировать слишком недавние, всего трех-четырехлетней давности левацкие настроения внутри СССР и — что было наиболее опасным — вскружить головы радикально настроен ным членам партии и комсомола и дать тем страшное оружие широкому руководству против группы Сталина. Стало окончательно ясно и то, что не оправдались надежды на восстановление отношений Коминтерна с Социнтерном, которые зародились два года назад, хотя ИККИ и предпринимал попытки достигнуть самого малого — твердого согласия лидеров Социнтерна начать совместные действия в защиту Испанской республики, правительство которой возглавлял социалист.

Именно в эти трудные и ответственные дни руководство Социнтерна раскололось на большинство, занявшее твердую позицию невмешательства, и меньшинство, начавшее открытую борьбу с доктриной, оказавшейся на руку лишь мятежникам и диктаторским режимам. В числе первых, к несчастью, оказались те, от кого зависело принятие решений на государственном уровне: премьер Франции Леон Блюм, министр иностранных дел Бельгии Поль Анри Спаак, лидеры оппозиции в парламенте Великобритании лейбористы Уолтер Ситрин и Эрнст Бевин. Все они, особенно с осени, стали — в полном противоречии с собственными недавними взглядами — рассматривать народный фронт Испании как орудие коммунизма, а испанских социалистов, составлявших абсолютное большинство в правительстве, считать марионетками Кремля.

Правда, оба Интернационала все же пошли на предварительные, ни к чему не обязывавшие переговоры. Однако уже на первой встрече, состоявшейся 14 октября, председатель исполкома Социнтерна Луи де Брукер и генеральный секретарь Фридрих Адлер решительно отклонили предложение представителей ИККИ созвать общую конференцию для широкого обсуждения ситуации в Испании. Несмотря на неудачу, Коминтерн еще трижды — 25 октября, 7 ноября и 28 декабря — пытался наладить столь нужный диалог, но опять натолкнулся на категорический отказ[32].

Решительно всем стало очевидно: идея народного фронта, и не только в Испании, но и во Франции, исчерпала себя, перестала играть ту роль, ради которой выдвигалась.

Глава одиннадцатая

10 сентября 1936 г. центральные газеты страны опубликовали сообщение «В Прокуратуре Союза ССР», в котором заявлялось:

«В настоящее время Прокуратурой Союза ССР закончено расследование по поводу сделанных на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра в Москве 19 и 20 августа с.г. некоторыми обвиняемыми указаний о причастности в той или иной степени к их преступной контрреволюционной деятельности Н.И. Бухарина и А.И. Рыкова. Следствием не установлено юридических данных для привлечения Н.И. Бухарина и А.И. Рыкова к судебной ответственности, в силу чего настоящее дело дальнейшим следственным производством прекращено»[1].