Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг.

«VII съезду Советов предстоит рассмотреть двоякого рода поправки и изменения конституции. Первое — это те изменения и поправки, которые в процессе нашей законодательной работы и на основе указанных выше социально-экономических изменений ЦИК Союза ССР уже приняты и действуют. Об этих формальных изменениях и дополнениях мне и поручено доложить VII съезду Советов»[13].

Но уже на следующий день со вторым докладом выступил Молотов. Как предусматривали и письмо Сталина, и резолюция ЦК, Вячеслав Михайлович обстоятельно проанализировал обе части выдвинутой проблемы, лишь поменяв их последовательность. Сначала дал оценку соотношения классовых сил в стране, которое, мол, и вынуждало изменить конституцию, а затем перешел к собственно изменениям, названным им предельно четко: «Демократизация советской избирательной Системы».

Именно во втором разделе нового доклада Молотов неожиданно даже для членов ЦК, утверждавших резолюцию, заговорил о непредусмотренном.

«Единственное ограничение, — отметил Вячеслав Михайлович, — советская конституция устанавливает для эксплуататорских элементов и для наиболее враждебных трудящимся прислужников старого строя (бывшие полицейские, жандармы, попы и т. п.)». Потом напомнил, что еще в 1931 г. ЦИК СССР установил порядок возвращения избирательных прав лишенным их, благодаря чему число таковых сократилось до немногим более 2 миллионов человек, или 2,5% от численности взрослого населения страны. А завершил он мысль более чем многозначительно: «В Советском Союзе открыта дорога к полноправной жизни для всех честных тружеников, и круг лишенцев все более сокращается. Мы идем к полной отмене всех ограничений в выборах в советы, введенных в свое время в качестве временных мер».

Затем Молотов обосновал изменение избирательной системы, заметив, что тайные выборы (которые отказался принять Енукидзе) прежде всего «ударят со всей силой по бюрократическим элементам и будут для них полезной встряской». Завершил же доклад словами, прямо повторявшими высказанное Сталиным год назад на партийном съезде о парламентаризме, который вполне может быть использован.

«Мы, — заявил Молотов, — получаем таким образом дальнейшее развитие советской системы в виде соединения непосредственно выбранных местных советов с непосредственными же выборами своего рода советских парламентов в республиках и общесоюзного советского парламента (выделено мной — Ю.Ж.)»[14].

Иностранные журналисты, аккредитованные в Москве, после второго доклада Молотова о предстоящем изменении конституции единодушно оценили сказанное как подлинную сенсацию, обещание крупнейшей для СССР политической реформы. Выделяли такие использованные Молотовым термины, как «общесоюзный парламент», «ответственность перед родиной», «советский патриотизм». Правда, в своих сообщениях подчеркивали и иное — сохранение, несмотря ни на что, однопартийной системы. И все же даже такой подход не менял общей положительной оценки происходившего. Так, корреспондент газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Барнес отмечал:

«По-видимому, компартия считает, что задача ликвидации антисоветских и оппозиционных элементов выполнена в такой степени, что введение закрытого голосования не может представлять опасности для режима»[15].

Единогласно, как и пленум, VII съезд Советов СССР без каких-либо замечаний или поправок, вообще без обсуждения принял постановление, сформулированное Сталиным в полемике с Енукидзе еще 25 января, — о внесении в конституцию обнародованных изменений, об избрании комиссии для подготовки исправленного текста основного закона, о необходимости «ближайшие очередные выборы органов советской власти в Союзе ССР провести на основе новой избирательной системы»[16].

Предусмотренную постановлением конституционную комиссию сформировали сразу, 7 февраля, при открытии первой сессии ЦИК Союза ССР седьмого созыва. Включили в нее 31 члена ЦИК, представлявших три группы широкого руководства, в том числе сопредседателей ЦИК СССР, а также секретаря ЦИК СССР А.С. Енукидзе, председателей союзного и республиканских совнаркомов, наркомов, прокурора СССР и его заместителя, редакторов газет «Правда» и «Известия». В комиссию вошли также И.В. Сталин и А.А. Жданов.

Единственным, чье присутствие в конституционной комиссии поначалу выглядело по меньшей мере странным и ничем не обоснованным, оказался И.С. Уншлихт, начальник Главного управления гражданского воздушного флота. Но очень скоро все проленилось. 3 марта Енукидзе освободили от обязанностей секретаря ЦИК СССР, на вакантную должность назначили Акулова и в помощь ему еще и Уншлихта, утвержденного в тот же день секретарем Союзного совета ЦИК СССР[17], впоследствии часто исполнявшего обязанности секретаря ЦИК СССР.