Иной Сталин

Несмотря на одобрение ими же доклада Жданова на февральско-мартовском пленуме и соответствующей его резолюции, партийная бюрократия всё оставила без изменения, откровенно игнорируя смысл двух инструктивных писем ЦК. Ни ничем не ограниченная возможность выдвижения в руководящие органы, ни полная свобода критики всех без исключения кандидатов, включая членов ЦК, ни даже тайное голосование так и не привели к появлению в бюро крайкомов и обкомов, в ЦК нацкомпартий новых людей. Практически все первые секретари сохранили ведущее положение, продемонстрировав тем Москве, узкому руководству, что именно они являются хозяевами положения в своих регионах и добровольно уходить не собираются — даже в ходе альтернативных выборов в Верховный Совет СССР.

Заметной такая ситуация стала в начале июня, после городских конференций в Киеве, Ереване, Баку и Фрунзе, в Ленинграде, Иркутске, Калинине, Оренбурге, Энгельсе, Горьком, Челябинске, Ростове. На них, кроме иркутской, первые секретари ЦК нацкомпартий — С.В. Косиор, А.Р. Аматуни, М.-Д.А. Багиров, М.К. Аммосов, крайкомов и обкомов — А.А. Жданов, М.Е. Михайлов, А.Ф. Горкин, Е.Э. Фрешер, Ю.М. Каганович, К.В. Рындин, Е.Г. Евдокимов получили абсолютное большинство голосов «за». Доказали, что столь же просто победят и на следующем этапе. Исключение составил лишь первый секретарь Восточно-Сибирского крайкома, член ЦК М.О. Разумов. Он не сумел набрать достаточного числа голосов, чтобы стать делегатом краевой конференции, потому, что был обвинён в защите «разоблачённых» как «оппозиционеры и контрреволюционеры» работников Иркутского горкома — второго секретаря Горбуновой и заведующего культпропотделом Шумовского[514].

Вполне возможно, что группа Сталина не исключала такого варианта событий, а потому начала готовиться к нему загодя. 5 июня «Правда» опубликовала передовую статью под откровенно подстрекательским заголовком «Беспощадно громить и корчевать троцкистско-правых шпионов». Однако речь в ней шла не о двурушниках, не о вредителях, диверсантах и шпионах, а о… результатах выборов на областных партконференциях на Украине, о начавшихся съездах компартий Азербайджана, Армении, Украины. Завершалась передовица весьма недвусмысленно:

«Карающий меч пролетарской диктатуры не притупился и не заржавел. Он опустится на головы тех, кто хочет разодрать на клочки нашу прекрасную родину и отдать её под ярмо германо-японского фашизма. Врагов народа — троцкистско-правую сволочь мы будем беспощадно громить и корчевать!»

Так, отнюдь не завуалированно давалось прямое указание, в чём следует обвинять партократов, дабы со стопроцентной уверенностью не допустить их переизбрания. Широкое руководство получило наконец то, за что столь рьяно ратовало на пленумах в декабре и феврале — марте, — возможность политических репрессий. Правда, теперь угрожавших ему самому.

Одновременно с публикацией безусловно инспирированной статьи начались и важные перемещения, оказавшиеся, как показало самое близкое будущее, первой волной чистки широкого руководства. 4 июня был отстранён от должности председатель Дальне-Восточного крайисполкома, член ЦРК Г.М. Крутов, провалившийся на краевой конференции, — он получил 428 голосов «против» и всего 21 «за». 8 июня сняли председателя ЦИК АзССР Эфендиева, обвинённого Багировым в покровительстве «буржуазным националистам и муссаватистам». 14 июня «в связи с переходом на другую работу» освободили от занимаемой должности наркома внешней торговли А.П. Розенгольца, вместо которого исполняющим обязанности назначили его первого заместителя С.К. Судьина. 16 июня потерял свой пост первый секретарь Западного обкома, член ЦК И.П. Румянцев — по заявлению заместителя председателя облисполкома Клявс-Клавина о якобы «преступных связях» того с бывшим командующим войсками Белорусского военного округа Уборевичем[515]. На следующий день центральные газеты сообщили, что «председатель ЦИК Белорусской ССР А.Г. Червяков 16 июня покончил жизнь самоубийством на личной, семейной почве»[516]. Вполне возможно, истинной причиной самоубийства стало иное — опасения за свою судьбу, боязнь повторения того, что стало с арестованными в марте первым секретарём компартии республики З.И. Волковичем, а в конце мая — с председателем СНК БССР Н.М. Гололедом[517].