Иной Сталин

…15 июля национальный совет французской социалистической партии принял предложение коммунистов о совместных действиях против фашизма и войны. 27 июля генеральный секретарь ФКП Морис Торез и бессменный с 1920 г. председатель соцпартии, редактор её центрального органа, газеты «Попюлер», Леон Блюм подписали пакт о единстве действий. Эта договорённость всего через два с половиной месяца принесла ощутимые плоды: 32 дополнительных депутатских места для обеих партий, полученные на кантональных выборах. Используя достигнутый успех, Торез, выступая 24 октября в Нанте, выдвинул новое предложение — о полном объединении сил коммунистов уже не только с социалистами, но и с радикалами для создания Народного фронта. Огласил он эту свою инициативу, несмотря на категорическое возражение, высказанное ему накануне членом президиума ИККИ Пальмиро Тольятти. А на пленуме ЦК ФКП, проходившем 1 и 2 ноября, несомненно получив одобрение узкого руководства из Москвы и лично Сталина, Торез ещё раз заявил о необходимости перехода от конфронтации к союзу с социалистами и радикалами[98].

Обо всём этом сообщали советские газеты, умолчав о не менее важных для понимания нового курса событиях. О том, что 18 октября Китайская советская республика, этот реальный второй очаг всемирной революции, самоликвидировалась под несомненным давлением Москвы. Ведь, продолжая борьбу с армиями национального правительства Чан Кайши, она фактически способствовала закреплению Японии в Маньчжурии и расширению зоны агрессии. Газеты много недель спустя уведомили всего лишь о перебазировании, об очередном «освободительном походе» китайской Красной армии под руководством Мао Цзэдуна и Чжу Дэ, вскоре прославленном как героический «Великий северный».

Однозначная позиция, занятая Кремлём летом — осенью, облегчила и ускорила продвижение к Восточному пакту. Литвинов в Женеве сумел достичь полного взаимопонимания с Пьером Лавалем — новым французским министром иностранных дел. 22 ноября Литвинов шифротелеграммой сообщил Сталину, что поначалу блок, оформляемый пока протоколом, включит три страны: Францию. Чехословакию и СССР. 25 ноября узкое руководство одобрило такой шаг, а потому, после взаимного согласования всех поправок[99], Литвинов и Лаваль подписали 5 декабря «Протокол между Союзом Советских Социалистических Республик и Французской республикой по вопросам, касающимся переговоров о Восточном пакте». Он предусматривал:

«…Оба правительства не согласятся на переговоры, которые имели бы целью заключение ими многосторонних или двусторонних соглашений, могущих нанести ущерб подготовке и заключению Восточного регионального пакта или соглашений, с ним связанных, или заключение соглашений противных духу, которым руководствуются оба правительства…»[100]

Два дня спустя, также в Женеве, было объявлено о присоединении «к принципам Восточного пакта в той же форме и в том же духе, в котором он был задуман», и Чехословакии. Правда, Эдуард Бенеш сделал это как обмен письмами между двумя министрами иностранных дел. Обращаясь к Литвинову, он сообщал:

«От имени моего правительства я также всецело присоединяюсь к Протоколу, подписанному Вами 5 декабря 1934 г. в Женеве от имени правительства Союза ССР с г. Пьером Лавалем, министром иностранных дел Французской республики. Совершая это присоединение, правительство Чехословацкой республики принимает всё в нём обусловленное и обязывающее таким образом взаимно указанным в упомянутом Протоколе способом все три правительства»[101].

Однако несколькими днями ранее, вечером 1 декабря, все дальнейшие строго продуманные, планомерные и спокойные действия узкого руководства по созданию системы коллективной безопасности оказались под угрозой. В Смольном у своего кабинета неким Николаевым был убит член ПБ, секретарь ЦК ВКП(б) С.М. Киров.

Глава четвёртая

Детали убийства Кирова легко воссоздаются по сохранившимся телеграммам, рапортам, медицинским заключениям, датированным первыми днями декабря 1934 г., по протоколам допросов как Леонида Николаева, так и десяти свидетелей, дававших показания в день трагического происшествия, всего через два-три часа после убийства[102].

Из протокола допроса Николаева 9 декабря: