Иной вариант

Дальше пошла обычная бодяга насчет того, что основные силы гитлеровцев были разгромлены союзническими войсками, а «совдеповские недочеловеки», пользуясь отсутствием сопротивления со стороны противника, хлынули на запад. Причем, передвигались они исключительно пешком, или на технике полученной по ленд-лизу. А впереди шли высокоморальные штрафные батальоны, состоящие из политических заключенных[69]. Но «высокоморальные» поголовно легли в боях, поэтому несчастные европейцы имели дело не с нормальными людьми (они все были невооруженными зэками и сразу гибли), а с упырями из заградотрядов. Которые, кстати, выжили и потом, долгое время носили звания ветеранов войны. Хотя, настоящих ветеранов к маю 1945 года просто не осталось, так как все были брошены мясником Жуковым, на немецкие пулеметы.

От такого пассажа я охренел и даже поднялся с раскладушки, чтобы не пропустить еще какого-нибудь «открытия». Федька, глянув на меня лишь хмыкнул и опять углубился в записи. Но ведущий, как раз прервал свои обличения и пригласил к микрофону, как он выразился: «гениального писателя и публициста, ярчайшего представителя творческой интеллигенции» который готов прочесть свои ранние стихи, на эту тему. «Ярчайший», носил чисто русское отчество – Пинхосович и не ломаясь, тут же начал выдавать раннесочиненные вирши. Насколько я понял, этот хмырь решил подойти к делу глобально и не став мелочиться, написал целую сагу о тех, кто имел наглость называться ветераном.

Там было все. И как трусливо-злобный солдат Красной Армии гадил себе в штаны под бомбежкой. И как он стрелял в спину безоружным штрафникам идущим в атаку. И как исходя завистью, грабил чистенькие европейские дома. И как потом, расстреливал настоящих патриотов и борцов с тиранией из армии Власова. А вернувшись домой продолжил черное дело, отравляя своим существованием жизнь современников.

После военных рифм «гениальный писатель», как-то без паузы переключился на общегражданские и принялся с упоением сравнивать моральные качества советского человека – «преступника, огнем и мечом уничтожавшего ростки европейской демократии» с представителем западной цивилизации…

Заканчивалось выступление словами:

Престарелый воняет мочой,

Престарелый страдает бездельем,

Догорая коптящей свечой,

Портит всем остальным настроенье

Крепкий западный евростарик

С нашим старым дедОм не товарищ.

Здесь гораздо приветливей вид,

С этим кашу быть может и сваришь.[70]

После того, как последний взвизг декламатора затих, ведущий начал восхищаться талантом гостя, а я скрипнув зубами, нажал кнопку выключения приемника. Ступка вскинулся:

– Эй, зачем выключил?

– Да выбор-то небольшой. Или я еще пять минут их послушаю и грохну этот долбанный приемник, или прямо сейчас его заткну – без членовредительства.

Цыган вздохнул:

– Тогда – ладно – и после каких-то подсчетов объявил: Семьдесят четыре процента!

Злобно оскалившись и трясясь от не получающей выхода внутренней ярости, я бросил:

– Херня все это! И без твоих подсчетов могу сказать – только в этой передаче уже идет стопроцентное попадание. Так что Геббельса, здешние козлы переплюнули! С запасом! Меня вот другое волнует…

– Что?

– Где же мы этих гондонов хоронить будем? Вон ведь, сколько их повылазило…

Богдан, который сидел возле окна, ковырялся с гарнитурой и не влезал в наш разговор, фыркнул:

– А ты что думаешь, их много? Зря. Просто они зело вонючи и очень громко свои гонорары отрабатывают. Поэтому и кажется будто таких мудаков – море. На самом же деле, хорошо если их, пара тысяч вместе со всеми прихлебателями наберется. Правда мозги они засирают – будь здоров! Так что их не слушать, а давить надо. Как тараканов.

– Да я как пионер – всегда готов! Особенно, после подобной прослушки!

На что Февраль, примеряя подогнанную гарнитуру, кивнул:

– Вот и хорошо. Так что это состояние поддерживай, а то я чую – дела скоро предстоят немалые!

Глава 17

Чуйка Савельева не подвела. Но это никак не было связано ни с радио, ни с продажными «ярчайшими представителями» и вообще – к пропаганде не имело никакого отношения. Чисто боевая акция. Только наверное надо по порядку.

Для связи с внешним миром у Ивлева был обычный сотовый коммуникатор и ноутбук. То есть указания он мог получать как по «мылу», так и по сотке. Конечно, всем известно, что телефон можно прослушать, а почту вскрыть, поэтому по данным девайсам никаких серьезных разговоров не велось. Просто, к примеру, Ивлеву звонила какая-то девка и говорила что он давно ее не навещал, что совсем забыл, что подарки не дарит ну и прочую пургу. А командир, уже знал, что ему надо быть на встрече со связником. И знал место и время этой встречи. В общем – все было отлажено. Только теперь эта отлаженность дала сбой. Не знаю уж что сказал Генке собеседник, но тот шустро присоединил скремблер к коммуникатору и жестом отослал всех за дверь. А потом я впервые услышал, как командир кричит. Точнее – шипит, но этого хватило чтобы можно было кое-что расслышать: