Иной жизни для себя не представляю! Книга первая. Сложности переходного периода (СИ)

Воронецкий Александр Васильевич Иной жизни для себя не представляю! Вычитанный вариант. Книга первая. Сложности переходного периода

ИНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ СЕБЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ!

Вычитанный вариант.

КНИГА ПЕРВАЯ.

СЛОЖНОСТИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА.

Глава первая.

ЛЮБОВЬ-МОРКОВЬ.

Часть первая.

Отмучились наконец - позади экзамены! А впереди свобода, отдых души и тела - практика! Последняя, преддипломная! На которой не посачкуешь и незнайкой не прикинешься - в полевых партиях ждут нас как специалистов, и материалами к дипломам обеспечат соответственно работе. В геологию придется вникать и ею заниматься! Глядишь, и на рудишку наткнешься! Это уже из области фантастики. Ну а вдруг? Тогда полный успех!

А кто о нем не думает? Не хочет, что бы на тебя смотрели с уважением и считали настоящим геологом? Кто не мечтает о главном - стать первооткрывателем?

И я на все это рассчитываю - пятый год забиваю голову книжными премудростями! А вместо летнего отдыха пытаюсь понять, как эти премудрости применяют на деле опытные геологи, обычно в местах отдаленных, где человек весьма редкий гость. Побывал на Полярном Урале, на Алдане, в Саянах - везде хорошо, если в душе романтик, фанат будущей профессии, плюс рыбак и охотник. Незнакомым для меня оставался юг страны, и появилось желание побывать там, сравнить тундру и тайгу с пустыней и полупустыней, где все по другому, только месторождений спрятано не меньше. Преддипломная практика, до которой наша группа наконец добралась с потерями за годы учебы на треть, была последним шансом - я и друг Лешка неожиданно для многих распределились на юг Казахстана.

В поезд мы сели равноправными студентами, а на месте работы оказались в разном качестве, из-за моего принципа: не лезь, куда не просят. В Москве, получив направления, свое положил в карман и занялся сборами. Лешка же, после категорического отказа заглянуть с ним в деканат, пошел туда один, и напросился передать от декана весточку его большому другу, главному геологу объединения, в которое нас направили. Декан не отказался, и написал записку. Снедаемый любопытством, Лешка в нее на досуге заглянул, и кроме обычных приветственных фраз, прочитал интересную приписку:

"Посылаю пять хороших студентов (далее шли фамилии, и две из них подчеркнуты). Проследи, что бы хорошо ребят устроили, все они дипломники".

Лешка почесал затылок: почему выделены фамилии только двоих, причем не наши? Их что, в лучшие места направят? А он что? Лысый? Нашел подходящую по цвету ручку, подчеркнул свою фамилию двумя чертами. И не ошибся: из объединения в южном городе направили нас в одну партию, только меня - младшим техником, а этого прохиндея - техником старшим. Вот что значит двойная линия! Плюс наглость - второе счастье!

Ну да ладно. Теперь куда нас судьба забросила. Для начала в ГРП-21 - геологическую партию номер 21. Маленький поселок, сборные домики из бруса, есть и саманные. Смотреть не на что. Зато в пяти километрах чистенький поселок горняков Мирный, с магазинами, пивбаром, еще какими-то заведениями в процессе достройки заключенными, базирующимися на отшибе в небольшой зоне. В ГРП-21 мы пробыли день - получили по сумке, компасу, молотку, полевой робе. И по маленькому авансику, потому что еще в Москве пропи...истратили выданные командировочные и проездные в оба конца и за все время. А на следующий день были в отряде, в безлюдной пустыне. Отрядик так себе, с десяток фанерных домиков, на четыре человека каждый, столько же палаток аналогичной вместимости. Ну и как положено, две большие палатки: столовой, и камералки, совмещенной с клубом - стоял теннисный стол. Ближайшие живые души - две семьи на маленьком железнодорожном разъезде в двенадцати километрах, ближайшие поселки - горняков и партии - в пятидесяти километрах. Воду и продукты привозили из них, кое-что добывали сами, но об этом попозже. Кормились в столовой под крестик, купить жидкость с градусами было сложно, только если упросить шофера, изредка ездившего за продуктами.

Начальник отряда, Николай Федорович, по профессии геолог - чудаковатый мужик среднего возраста. Наголо стриженый, с постоянной недельной щетиной на лице, запечатлевшем сложности прошлой жизни, с красноватым носом, наводящим на размышления об определенном пристрастии. Которое впоследствии подтвердилось. И единственный всегда в черной робе, в каких показывают в кино зеков. Абалдеть можно, в местной жаре! Поэтому не удивился, что лагерь он поставил на абсолютно ровном, без единого кустика месте в широченной долине, уже через неделю все вокруг было истоптано и разбито машинами, а жуткая пыль превратилась в ежедневное явление.