Иной жизни для себя не представляю! (СИ)

– ту копировать не имел права из-за соображений государственной

безопасности. И мучил Виталия вопросами, как из геофизических карт

выжимать все возможное. Оставалось пообщаться с Лешкой – у него

был журнал документации картировочных скважин, а потом

12

посмотреть образцы поднятых в керне пород, которые Лешка привозил

в отряд каждый день после работы. Что я и сделал, когда после обеда

он в лагере объявился.

«Нашел блатную работенку!» - это он мне, и было б чему

завидовать! - «Девяносто процентов я сделал – тебе осталось мою

документацию скважин почитать, да на миллиметровке их разнести!»

Только что же он сам всю эту «ерунду» не закончил? Спит же возле

буровой, часа по четыре каждый день! Зато старшим техником.

И уже для себя, что бы найти дело на воскресенье, внимательно

изучил на топографической карте окрестности лагеря, нашел родник в

пятнадцати километрах, втихаря из этой карты сделал выкопировку, что

бы к роднику добраться, не заблудившись. Завтра не рабочий день, и

провести его лежа на раскладушке, совсем не улыбалось. С учетом, что

у всех из нашей установившейся компании денежные средства для

очередного похода на железнодорожный полустанок отсутствовали. И

рассказал Лешке, где меня искать, если завтра к вечеру в лагерь не

вернусь, заодно позаимствовал у него охотничий нож, свой-то вместе с

ружьем я на практику не привез. Компанию мне составить он

категорически отказался – как втихаря сегодня нашептали, одна из

постоянных работниц, молодая женщина, уже второй день на него

поглядывала с легко расшифруемой улыбкой, и как сообщила подругам,

из лагеря на отдых в поселок партии завтра не собиралась. Зато имела в

распоряжении отдельный домик, где в сейфе хранились секретные

материалы, личное оружие Николая Федоровича как начальника, и

самой хозяйки, для защиты сейфа.

Утром я потихоньку поднялся пораньше, и прихватив с собой

фляжку с водой, приготовленный вечером толстый бутерброд из хлеба с

мясом, никого не потревожив лагерь покинул. Солнце только- только

выглянуло из-за горизонта, растворяя остатки уже и не ночной

темноты, а сумерек в укромных местах, и как это бывает только в

пустыне, стояла звенящая, ничем не объяснимая, но именно звенящая

тишина.

По прохладе я бодро пробежал первые пять километров по

давним следам какой-то техники, сверяясь с незаконной выкопировкой

из топографической карты, что бы не пропустить нужного отворота в

сторону. А после него темп сбавил – начало и солнышко припекать, и

прыгать пришлось по бездорожью среди мелкого, но очень

обрывистого мелкосопочника, в котором блудануть – не заблудиться, а

именно блудануть - делать нечего. Компас был при мне, и в любом

случае до лагеря я бы добрался. Но хотелось это сделать посмотрев

родник, а не с пол пути до него. Так что, выкопировку я можно сказать

из рук не выпускал. Береженого бог бережет.

Изредка в лощинках и сухих руслах между сопками встречались

отдельные саксаулины или их небольшие группки, заросли кустарника

– баялыча и тамариска. Я в эти заросли заглядывал обязательно, и не

13

напрасно: за час выгнал двух зайцев. Это же сколько их здесь водится!

Только вот охотиться некому.

Солнце жарило по настоящему, когда к роднику я подходил, по

сухому с песочком руслицу между все тех же сопок. Но теперь в нем

появилась зеленая невысокая травка, какой я раньше нигде не встречал,

а сухой песочек был покрыт аккуратными отпечатками копыт. Причем

их было очень много, и мысль, что оставлены стадом баранов,

выглядела логичной. И для меня грустной: надеялся посмотреть родник

вдали от любых проявлений цивилизации, а здесь на тебе – гуляет

стадо баранов, значит, где-то и чабаны стоят. А лучшее для этого

место? Родник, что еще.

Настроение у меня малость подпортилось. Глотнул водички из

фляжки, для успокоения, вздохнул с сожалением, и глядя под ноги, на

эти вот бараньи следы, двинулся вперед, решив посмотреть, что

стоянка чабанов из себя представляет. Я их видел только издали, из

окна вагона, когда ехал с Лешкой на практику.

Родник должен вот-вот появиться, согласно выкопировки, и я

остановился, последний раз сверить с ней свое положение на

местности. Поднял глаза, посмотрел вперед, вверх по сухому руслу с

зеленой травкой, и…замер: метрах в семидесяти стояла сайга, голов

двадцать не меньше! И смотрела на меня!

Поняв, что на виду у нее только моя голова и часть груди, я – вот

недоумок то! – не замер, а резко нагнулся, что бы полностью исчезнуть

из вида. Сайга тут же рванула галопом в сопки и моментально исчезла.

Я со всех сил кинулся за ней – не догнать, конечно, а посмотреть, куда

бежит. И сразу наткнулся на родник: вот он, у подножья сопки – лужица

пару квадратных метров площадью, с истоптанной рядом травой. И

никаких чабанов.