Иномирянка (СИ)

— Я не совсем об этом говорю, я про то, как вы расслабляетесь в интимном плане?

— В гаремах все просто, там своя иерархия, где Верхний решает или дает согласие кто с кем и когда. А остальные рабы, мало когда могут с кем-то переспать, да и многие после специфических наказаний не хотят, их просто не интересует.

— Спрашивать, как наказывают я даже не буду. Любопытство утолили, голод тоже, теперь давай приступать, наконец-то, к массажу.

После пары минут массирования спины, я растеклась лужицей, а когда Шейн перешел к пояснице, я уже хотела, чтобы он зашел дальше. Я?! Девушка, которая могла пару месяцев спокойно не спать с мужчиной, готова спустя пять минут простого массажа лечь под него. Поэтому, когда прохладные пальцы скользнули чуть ниже поясницы я немного выгнулась, а волчонок в этот момент замер, боясь пошевельнуться. Бьюсь об заклад, он уже раз сто пожалел, что позволил себе эту фривольность. Но, когда я замычала, потому что сказать что-то внятное у меня бы точно не получилось, он дальше преступил к массажу. Неторопливыми, будто невесомыми касаниями он разминал мне шею, спину, поясницу, потом ниже, еще ниже, и я уже не сдержавшись застонала. А этот. этот… короче он довольно мурлыкнул и несмело проложил дорожку поцелуев по позвоночнику. Движения волчонка были такие робкие, что заводиться я стала в геометрической прогрессии. А потом этот нахал(!!!) просто взял и остановился, вот так вот раз и все, как будто ничего не было.

— Руби, я закончил, могу ли еще что-то для тебя сделать?

— Ты мог бы оказать мне услугу не останавливаться, но чувствую, здесь есть какие-то предрассудки.

— Руби, ты можешь вступать в связь, только со своими супругами и наложниками, а с остальными не можешь заниматься любовью, потому что тебя не поймут в обществе и станут относиться без почтения и не серьезно.

— Ох, ладно, поговорим попозже на эту тему. А сейчас все идут спать.

— Мне подождать пока ты уснешь? — поинтересовался он.

— Что уж тебя мучить иди к себе….

После ухода Шейна, я задумалась, что это такое тут было? Помутнение рассудка или что-то более серьезное. Пока я склоняюсь к первому варианту, так как никаких чувств к волчонку я не испытываю, конечно же, кроме как дружеских, правда пока шатких.

Глава 5

Глава ведется от имени Шейна

Бывает иногда так трудно поверить в чудо, особенно если ты живешь в мире, где у тебя нет права слова, твоя жизнь по сути ничего не значит и не принадлежит тебе. В мире, где единственное, что может быть твоим — это мысли, неосуществимые желания и мечты.

Этот мир хорош только для тех, кто имеет хоть что-то, а у нас, обычных рабов — это ад на земле.

Мое детство было по сути не плохим, мать меня практически не замечала и жил я в более-менее нормальных условиях, пока она не умерла. Тогда во главу семьи встала старшая дочь, и она, проведя расчеты, решила, что слишком много рабов, которые не приносят пользы и просто тратят ее деньги, по воли случая, в этот список бесполезных попал я сам. Тина (так звали мою неродную сестру) решила меня подарить своей подруге, та, сначала обрадовалась новой игрушки, а потом, со временем я, как и большинство, стал ей не нужен, а раз я ей наскучил, то можно меня и перепродать, зачем не нужный хлам держать при себе.

Прибывание на рабском рынке было кромешным адом. Каждый день смотреть на то, как измываются над такими же как и я безвольными существами: как их бьют, режут, порят, было невозможно. Чувствовать, когда по твоей спине ударяют плетью не так больно, как осознавать, что на месте невольника, находится твой сын, которому не посчастливилось родиться мальчиком и которого ты ни разу не видел, представлять, как он истекает кровью, как просит помиловать — нет ничего хуже.

Три дня моего персонального мученья тянулись ужасно долго, пока меня не купила хозяйка, хотя теперь уже бывшая хозяйка. Тогда я смог наверное впервые за свои двадцать пять лет жизни искренне порадоваться. Конечно, страх, что со мной будут творить невесть что присутствовал, но я был готов даже к самому страшному наказанию, лишь бы не оказаться снова в том ужасном месте, я готов был вытерпеть все что угодно, только бы не испытать снова ту невыносимую моральную боль. Но на самом деле все оказалось не так уж и плохо, по крайней мере не то что я себе навыдумывал заранее. Конечно, такую жизнь прекрасной не назовешь, но она вполне тянет на пригодную.