Инопланетянин

— Я страшная угроза для тебя… — Ип приподнял голову. — И для… твоей планеты…

— Но наш передатчик ведь работает…

— Хлам! — отрезал Ип.

Глаза его блестели в лунном свете. В них Эллиот видел невероятной сложности сплетения линий и лучей. Это были глаза, постигшие угасающую глубинную энергию.

Потолок стонал над головой. Гарви скулил в углу, а неземные глаза созерцали мелькающие таинства материи, которые ни один звездный ботаник не мог изменить.

— Ты даже не пытаешься, — взывал Эллиот, страшась этих глаз и не в силах оторваться от них. — Пожалуйста, прошу тебя, Ип…

Ночь все тянулась. Тело Ипа затвердевало, становясь все более серым. Губы шевелились, но ни звука не слетало с них, слышались только какие-то внутренние хрипы, последняя компрессия звездной материи. Тело маленького инопланетянина обрело невероятную плотность. Ядро его организма всасывало немыслимую энергию. Что-то громоздилось в нем, до предела стягивая его звездное нутро.

Эллиоту казалось, что его собственное тело заковано в железные цепи, которые тянут вниз. Он изнемогал от тяжкого бремени, голова кружилась, и беспросветное отчаяние повисало на нем непосильным грузом. Когда наконец наступил тусклый рассвет, Эллиот с трудом поднялся и подошел к Ипу. Он увидел, что Ип ссохся, посветлел и превратился в белого карлика.

Едва передвигая ноги, Эллиот потащился в коридор и доплелся до комнаты Мэри. Подавленность и чувство одиночества овладели им. Он казался себе внеземным существом, чуждым самому себе, и это пугало его.

— Что случилось? — встревожилась Мэри.

— Все потеряло смысл, — сказал Эллиот, чувствуя, что проваливается куда-то, лишается сознания.

— Нельзя так, мой мальчик, — сказала Мэри, хотя сама чувствовала себя ужасно, всю ночь ее мучил кошмарный сон — она тонула и никак не могла выплыть.

— У меня есть что-то чудесное, — бормотал Эллиот, — но по моей вине оно затосковало.

— Это бывает со всеми, — изрекла Мэри подходящую случаю банальность. Ей самой банальности никогда не помогали, так почему же они должны помочь сыну? Мэри похлопала по постели, приглашая сына прилечь рядом. Тепло человеческого тела успокаивает лучше всяких слов, но в это серое раннее утро ее пробирал холод одиночества, и ей не стало легче, когда Эллиот прикорнул под боком.

Что творится в доме?.. Она чувствовала — происходит что-то ужасное, все засасывающее в себя.

— Расскажи мне, — попросила она.

— Потом… — Эллиот прижался к матери, но его не оставляло ощущение полета куда-то вниз, в водоворот, туда, где ничьи руки не могли спасти его, ибо там никого не было.

— Спи, — сказала Мэри, гладя его лоб. — Спи…

Эллиот заснул. Ему снилось чугунное ядро, которое то расширялось, то становилось все меньше и меньше, и он летел на нем сквозь небытие.

* * *

Когда в семь тридцать заверещал будильник, Мэри осторожно сползла с постели, чтобы не потревожить сына. Она знала, что тот способен симулировать лихорадку, но сейчас это не было притворством. Она набросила на себя халат, прикрыла заспанные глаза, но тут же встряхнулась, отгоняя сон, и посмотрела на Эллиота. Что с мальчиком? Уж не отведал ли он чего? Неужели ее ребенок пойдет по стопам отца? Там на кухне шесть пустых бутылок из-под пива…

Дверь отворилась, и вошел Майкл.

— Где Эллиот?

— Не буди его, — зашептала Мэри, выталкивая старшего сына в коридор. — Ты не знаешь, что с ним? — запахивая потуже халат, спросила она. — Он чем-то угнетен…

— Наверно, школой, — предположил Майкл. — Школа очень угнетает.

Обернувшись, он окинул взглядом коридор. Что-то неладно с Ипом, неладно с Эллиотом, да и у него самого голова раскалывается.

— Пусть поспит, — сказала Мэри.

— Позволь мне остаться с ним, — попросил Майкл. — У меня сегодня мало уроков. Прошу тебя, мам…

Мэри вынула из кармана халата таблетку аспирина.

— Ладно, — разрешила она. — Может, тебе удастся вывести его из этого состояния.

Она пошла к лестнице, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение. Может быть, перед сном она приняла по ошибке валиум? Голова была свинцовой…

* * *

— Проснись, Эллиот, проснись! — Майкл присел на край постели и приподнял брату веко. В глазах Эллиота не было ничего похожего на его обычный взгляд. На Майкла смотрел камень.

Он принялся трясти мальчика.

— Пожалуйста, Эллиот, прошу тебя, проснись!

Сознание не сразу вернулось к Эллиоту, и Майкл, поддерживая брата, помог ему дойти до его комнаты. Майклу казалось, что он тащит тяжеленный булыжник. Что за странная сила тянула его вниз? Что случилось с Эллиотом? Что происходит с их домом? Рушится?..

Майкл потрогал стену, желая удостовериться, что это не так, но стена шевельнулась в каком-то ином измерении, и комната на мгновение озарилась мрачным сиянием.

— Встряхнись, Эллиот!

Эллиот окоченел, тело его было твердым, словно из железа.

А Ип, покрытый простыней, стал белым, как мел.

Майкл опустил брата на диван, страх обуял его, тысячи темных мыслей сходились в какой-то отдаленной точке.