Инопланетянка варвара

Я чувствую мощный прилив гордости и похоти от одной мысли об этом. Потребность обладать ею становится намного сильнее прежнего, но я помню каждое слово Вэктала. «У людей ритуалы спаривания не такие, как у нас». Возможно, это — один из них. Возможно, я, неправильно понимал поведение и жесты моего человека. Возможно, она не отталкивает меня от себя — может, это просто такой способ, так она дает мне понять, что заинтересована. Один из шагов в направлении ритуала ухаживания.

Я снова начинаю жестче ласкать свой член, когда ее веки, подрагивая, открываются, и ее влажные, блестящие пальцы выходят из ее влагалища. В немом оцепенении моя пара наблюдает, как я зажимаю свой член, и опять же, я представляю себе, что она ближе, настолько близко, что могу чувствовать ее дыхание на своей коже. Она все еще наблюдает за мной, и в этот момент мне хочется предъявить права на нее, чтобы она знала, что я делаю это для нее. Мой член, мой кхай, мой резонанс — все это теперь принадлежит ей.

Ей.

Когда-то она называла свое имя, и оно крутится у меня на кончике языка. Как раз сейчас я его вспоминаю. «Лиз».

И не забываю произнести его, когда кончаю.

ЛИЗ

Ну… это было запредельное бесстыдство.

Я не ожидала, что он застукает меня, ласкающей себя. Стонущей его имя? Это только удваивает унижение, что приводит меня в бешенство, и я начинаю мастурбировать в качестве преднамеренной демонстрации собственной независимости. Чтобы показать ему, что он не владелец моего тела, как он считает. Эта вошь мне не начальник.

А что сделал он? Мигом выхватил свой огромный член и кончил за компанию.

Самое худшее? Это было потрясающе сексуально. Вид того, как эта огромная рука ловко поглаживает вверх-вниз его длину, дал мне понять, как именно ему нравится, когда к нему прикасаются. Добился, что я стала более влажной, чем когда-либо прежде.

В этом я виню вошь. Я должна быть потрясена. Мне нужно было прекратить прикасаться к себе в тот момент, когда он застукал меня. Вместо этого, на взаимной основе мы совокупляли самих себя до безумия. А сейчас я откидываюсь на спину, тяжело дыша и чувствуя себя измотанной. Его семенем забрызган весь пол пещеры, и он с вызовом в этих своих светящихся синих глазах смотрит прямо на меня.

Я сворачиваюсь на одеялах, укрывая ими свои ноги.

— Если думаешь, что я стану это убирать, то подумай-ка еще раз.

Однако это напоминает мне, что моя рука влажная от моих собственных соков, и я не хочу вытирать ее своей хорошей чистой одеждой — не после купания в течение всех этих недель в своих собственных нечистотах.

Я расстроено смотрю на свою руку.

К моему удивлению он приближается, абсолютно голый. Я задыхаюсь и отодвигаюсь назад, прижимаясь к стене пещеры.

— Не прикасайся ко мне! Не…

Он хватает меня за руку и наклоняется, обнюхивая ее. Затем, пристально глядя на меня, инопланетянин облизывает мою ладонь и пальцы.

— О, Господи, — я протяжно стону. — Ты, несомненно, самый ужасный развратник, не так ли?

Я пытаюсь выдернуть свою руку, но она крепко зажата в его хватке, Рáхош вылизывает каждый дюйм моей ладони и пальцев. Все это время его огромный инопланетный член находится в нескольких дюймах от моего лица, и он снова тверд. Он ни за что не получит второй раунд. Я извиваюсь из его захвата, ненавидя, что его язык на моей плоти заставляет вошь заводиться заново. В конечном счете, он отпускает меня, и я резко отодвигаюсь от него прочь.

— Извращенец! — этот мужчина раздевал меня, пока я была без сознания, и он явно не скромничает, предъявляя права на мое тело. Это выводит меня из себя… и бесит, что от этого я еще и возбуждаюсь.

Неизменно считаю виновной вошь.

Я толкаю инопланетянина в живот, пытаясь заставить отойти на пару шагов назад.

— Уйди. Слышал когда-нибудь о личном пространстве?

Он смотрит на меня, а его член сейчас прямо на уровне моих глаз. Это дает мне шанс хорошенько рассмотреть «бонусы» его анатомии. В смысле, он — инопланетянин, так что я не рассчитываю, что он будет похож на парней в клубах на Родине, но я немного раздражена, что Джорджи никогда даже не заикалась ни о чем подобном, когда говорила о том, что эти парни искали жен. У него над членом какой-то чертов рог. Он не заострен как рога у него на голове, но выглядит почти как еще один большой палец, торчащий над его хозяйством, и я не имею ни малейшего понятия, для чего это чертовщина предназначена. Куда интереснее то, что его член — кстати, не то, чтобы я тщательно его изучаю — по всей поверхности имеет такие же наросты, что и на его руках и груди.

Это так странно.

Я совсем не завожусь от него.

Ни капельки. Неа.

Вошь в моей груди напевает, и я хлопаю по ней, чтобы заставить ее замолчать.

Чертова вошь.

Я пытаюсь вытащить шкуры из-под ног Рáхоша.

— Можешь отдать мне их, пожалуйста?

К моему облегчению, он отходит в сторону, и я хватаю одеяло, заправляю его вплотную вокруг своего тела и ворчу, когда закрываю глаза и пытаюсь снова заснуть. Вошь в моей груди лишь продолжает мурлыкать, как какая-то тупица, но у меня плохое настроение, и я нисколько не испытываю посторгазменного блаженства.