Инопланетная невеста по почте (ЛП)

Мои руки сжимаются на рычаге управления моих саней, и я принимаюсь скрежетать зубами. Мне хочется сказать ей, что все будет хорошо. Что знаю, что она напугана, но я защищу ее. Хотя, как я могу ей это сказать, если не намерен оставить ее себе? Имею ли я вообще право злиться при мысли о том, что кто-то прикоснется к ней, раз им никак не могу быть я?

Я протягиваю руку, чтобы похлопать ее по колену, а вместо этого Николь берет меня за руку и слегка сжимает ее.

Она успокаивает меня. Проклятье, она разбивает мое гребаное сердце.

Я снова оглядываюсь на Аманаста, на его открытое, излучающее желание лицо. Он был бы не так уж плох для нее, но нет,… я не откажусь от нее. Я не могу. Она уже у меня в крови. С первого раза, как увидел ее, я должен был догадаться, что оставлю ее себе. И неважно, что она недостаточно сильна и не подходит.

В конце концов, я же могу купить для фермы несколько треклятых роботов, а для своей очаровательной женушки найду занятие в своей постели.

Мысль кажется настолько правильной, что я смеюсь про себя. Даже не знаю, зачем я всю прошлую неделю боролся с этим, когда мог исследовать изгибы Николь. Видимо, я просто упрямый дурак.

— Ты не представишь меня? — наклонившись вперед, спрашивает Аманаст.

Я окидываю его пронзительным взглядом.

— Не-а.

И тогда я включаю заднюю передачу и поддаю мощности, уводя нас прочь от Аманаста и его блестящих саней, а так же его отвратительного смеха. Я еду задним ходом недолго, а затем разворачиваю сани и на высокой скорости направляюсь в сторону дома. Им остается только скучать по мне — скучать по нам — до очередного праздника. Никто из них не станет особо волноваться. Даже если это и не так, мне плевать.

— Что-то случилось? — немного погодя, спрашивает Николь, сжимая капюшон вокруг лица, поскольку вокруг нас свирепствуют порывы ветра.

Оглянувшись на нее, я смотрю в ее глаза, наполненные печалью, которые кажутся такими большими на ее маленьком лице.

— Я оставляю тебя себе, — когда это заявление встречает молчание, я начинаю замедлять сани, ну… на всякий случай, если она все-таки хочет, чтобы я отвез ее на праздник. — Конечно, если ты сама хочешь остаться…

Николь бросается обнимать меня за шею, и сани, тут же отклонившись в сторону, несутся по одному из моих полей. Меня это мало заботит, потому что все, о чем я могу думать, — это ее мягкое тело, прижимающееся ко мне, и то, как она снова и снова касается своим ротиком моей щеки и челюсти. Она испускает визг полного восторга и прижимается ко мне, словно я — лучшее, что с ней когда-либо случалось.

Неловко похлопывая ее по плечу, я пытаюсь выпрямить сани, прежде чем мы уничтожили весь урожай. Я не очень-то и уверен, что теперь, когда я сделал свое сенсационное заявление, мне следует сказать. Я откашливаюсь.

— Наверное, стоит отложить все дегустации лица до тех пор, пока мы не вернемся на ферму.

— Дегустации лица? — она начинает хихикать и проводит пальцами по моей щеке в том месте, где мгновение назад она приложилась губами. — Прости. Я совсем забыла, что месаккам не нравятся такие прикосновения. Законы гигиены, — она усаживается в санях возле меня, позволяя своему капюшону соскользнуть с волос. — Я не стану снова этого делать, если тебе это не нравится.

— Я этого не говорил, — уверяю я ее и чувствую, что от смущения у меня начинает гореть щеки. Очень даже нравится, честно говоря. — Я всего лишь сказал, что нам стоит отложить это до тех пор, пока я за рулем.

— Ооо! Ну, конечно, — она смотрит на меня робким взглядом. — Ты в этом уверен, Эмвор?

Должно быть, это первый раз, когда слышу, чтобы она обратилась ко мне по имени. Мне это нравится так же сильно, как мне нравятся дегустации ее лица.

— Конечно, уверен. Ты принадлежишь мне, и точка.

— И точка, — вторит она эхом, испуская вздох, в котором слышится счастье. — Я и не думала, что нравлюсь тебе.

— Ты мне очень даже нравишься, — признаюсь я ей, и я вознагражден еще одной широкой улыбкой. Мне нравится делать ей комплименты. Пожалуй, надо это почаще делать.

Глава 10

ЭМВОР

Кажется, что поездка домой занимает в три раза больше времени, чем требуется. Я чувствую Николь в кресле рядом со мной, ветер треплет ее волосы. Когда мы вернемся, захочет ли она быть моей во всех смыслах? Или ей потребуется больше времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, чтобы лечь в постель — на самом деле и по-настоящему лечь в постель — с таким уродливым месаккой, как я? Мне на ум приходит мое травмированное колено, усеянное многочисленными шрамами, и я задаюсь вопросом, не будет ли оно ей мешать. Но она же, и глазом не моргнув, прижималась губами к моей щеке, а ведь она ужасно изуродованная.