Иностранец 3

Еще одной особенностью помимо быстрого осуществления техники было еще и то, что внутренне убранство моего сознания изменилось вместо всепоглощающей черноты, я встретил нечто новое. Мое фантомное тело, в котором я не раз оказывался в технике оказалось не единственным источником света.

Если раньше я стоял на ровной поверхности, то теперь находился в центре какой-то сферы, которая сама испускала свет, а рядом со мной была еще одна фигура, находящаяся в медитации.

— Дима? — от неожиданности сказал я. Хотя и понимал ответ.

— Арсений? — глаза фигуры раскрылись и по виду молодой парень удивленно смотрел на меня.

— Привет, что ли, — сказал я ему.

— Ты как сюда попал?! — крикнул он еще больше раскрывая глаза и открывая рот. Фантом он или нет, но удивление на его лице читалось превосходно. Пусть тела не было, но мимика осталась и она была богатая.

— Я не знаю. Вошел в медитацию и оказался тут, — ответил я улыбаясь.

— Зря лыбишься! — зло сказал он.

— Что случилось? — сразу стал я серьезным.

— Ничего такого, страшного для тебя, — сказал Дима, а потом продолжил: — Когда Тау Лонг снял с тебя блокировку поглотителя. Объемы энергий, которые крутились вокруг меня значительно увеличились. И если раньше, я прикладывал огромные усилия для того чтобы узнать, что у тебя происходит снаружи и испытывал боль, когда оказывался за пределами сферы. То теперь меня чуть ли не выкидывает отсюда. Первые часы были самые сложные, меня раздирало на части пока я не собрался с силами и не накопил хоть немного энергии. Что бы укрепить защиту сферы. Поэтому использовать техники тебе пока нельзя, можешь просто на просто уничтожить весь мой труд.

— Так, а что дальше? Может я смогу тебе как-нибудь помочь? — не понял я. — Когда я смогу пользоваться энергией? Мне нужно начать тренироваться!

— Начнешь, — сказал Дима. — Только перед этим я хотел бы, чтобы ты поглотил мою память.

— Что сделал? — сказать, что я был удивлен ничего не сказать.

— Поглотил мою память, — так же спокойно сказал Дима.

— И как я смогу провернуть подобное? — спросил я, надеясь, что он бредит.

— Я помогу, — живо ответил парень. — Раз у тебя получается находится здесь, то передача знаний должна произойти достаточно быстро.

— Если мне не изменяет память, то ты не из этого мира. Откуда ты знаешь, как передавать память? У вас были какие-то техники? — позволил я сам себе засомневаться в происходящем.

— Да нет…. Я покажу, как усваивал информацию из твоей памяти я, — довольно сказал Дима. — Посидим здесь с тобой в медитации. И я смогу тебе все передать.

— Допустим ты все это умеешь и знаешь, — сказал я. — Только вот зачем мне твоя память?

— Во— первых, знания, — начал он. — Миры пусть и разные, но совершенно, точно похожи в развитии и у меня в голове тысячи вариантов развития, пусть не своего, но мирового опыта. Это касается не только чего-то прикладного, но того как правильно пристроить свои акции, в каком направлении лучше всего развивать промышленность и куда в первую очередь вкладывать деньги. Это я точно знаю, потому, что знаю, как развивался наш мир.

Во-вторых, умение общаться. Это как ни странно тоже очень важно, до того, как я к тебе подселился ты был совершенно ассоциативным типом и не мог нормально находить общий язык с людьми.

Ну и в-третьих, это обычный жизненный опыт. Я помню, как учился, служил в армии и работал на предприятии. И это определенно не стоит сбрасывать со счетов. То, что я видел за последнее время, когда просматривал твою память показывает, что тобой просто манипулируют. Ни в коем случае не врут и не подставляют, просто недоговаривают и сменяют акценты. А противопоставить этим аргументам ты ничего не можешь потому, что не знаешь других вариантов. Долго такое продолжаться не будет, но лучше начать этот путь раньше.

Как бы не был прав Дима и как бы он сам не говорил, мне все равно почему-то не верилось, что он говорит правду. Это я не преминул сказать: — Ты что-то недоговариваешь… Это не все причины…

— Что же… Ты прав, — беззвучно выдохнув, сказал он и посмотрев мне в глаза, продолжил: — Есть еще кое-что… Когда меня выбрасывало из сферы я чуть не распался, а потом, когда немного оклемался, то понял, что у меня нет памяти из детства. Я понял, что потерял нечто мне дорогое и его уже не вернуть. Память, это единственное, что у меня осталось… Поэтому я не хотел бы просто уйти, не оставив после себя ничего. Ты мне друг и я хотел бы хоть, что-то тебе дать.

Смотреть на него стало тяжело. Дима на этих словах будто бы затухал, а последние слова были словно последней надеждой для смертельно больного.