Иностранка

— Боже мой! — воскликнула Агнесса, услышав, что Мадлен убирала чужую квартиру. — Ее силой принудили работать! — И, уже не слушая дальше, стала записывать в свою книжку все детали неслыханного насилия, совершенного в советском городе, дополняя их собственным вымыслом.

— Как жаль, что я там не был! — досадовал Барро. — Такой снимок упущен!..

Забившись в угол, Мадлен враждебно молчала. Она понимала, что доставила бабушке много тревог, но в словах Агнессы и Барро чувствовалась такая недоброжелательность, что это насторожило ее против них.

— Посидите у нас! — умоляюще взглянула Мадлен на Грегуара, когда он поднялся, чтобы уйти. И, почувствовав в ее тоне волнение, Грегуар снова опустился на стул.

Разговор постепенно принял другое направление. Мадам Жубер не терпелось узнать, как выглядит ее квартира, и была очень огорчена, узнав, что в ней остались только две комнаты, а камин замурован.

— Как я любила греться у его огня! — с чувством воскликнула она. И снова, в который уже раз, стала рассказывать присутствующим о годах своего детства.

Месье Этамбль и Грегуар слушали мадам Жубер из вежливости. А в это время Агнесса и Барро задавали Мадлен все новые вопросы, стараясь выудить у нее что-нибудь сенсационное.

Мадлен отвечала неохотно. Ей хотелось, чтобы эти чужие люди поскорее ушли отсюда.

Грегуар понял это. Дождавшись, когда мадам Жубер сделала небольшую паузу в своих воспоминаниях, он сказал:

— Пойдемте, господа! И бабушке, и внучке сейчас нужен покой!

Мадлен взглянула на него с благодарностью.

— Я думаю, мадам Жубер, что Мадлен уже достаточно наказана, — сказал Грегуар на прощание, — и мы просто-напросто забудем этот случай!..

— Посмотрим! — сказала мадам Жубер и взглянула на Мадлен уже без прежнего негодования. Гнев у нее сменился желанием подробнее, с глазу на глаз, расспросить Мадлен о доме.

— Ну, как тебе понравился мой дом?.. — спросила она, как только дверь за гостями закрылась.

— Он очень хороший, бабушка, — проговорила Мадлен.

— Я уверена, что он простоит еще двести лет!.. Ты не узнала, сохранился ли там кто-нибудь из старых жильцов?!.

— Нет, бабушка.

— Как жаль!.. И тебе не известно, кто живет в другой половине квартиры?!.

— Нет. Посреди коридора стоит глухая стена!..

Мадам Жубер подумала:

— Понимаю! Наверно, за всю квартиру очень дорого платить. И теперь одни пользуются парадным входом, а другие — черным!.. Завтра я пойду к юристу!.. Есть же здесь какие-нибудь законы, охраняющие право собственности?!. Они должны считаться с тем, что я теперь французская подданная!.. Пусть возместят мне часть стоимости дома, и дело с концом!..

Мадам Жубер казалось, что у нее железная логика. Законы каждой страны обязательны только для тех, кто и ней живет. А раз она теперь гражданка Французской республики, то на ее собственность декреты Советской власти не распространяются.

По правде говоря, до этой, казалось ей, счастливой мысли она дошла не сама. Эта идея принадлежала Агнессе…

Наконец-то потушен свет. Бабушка ворочается в своей достели. Ей не спится. А Мадлен лежит тихо, притворившись спящей.

Мадлен думает… Она соприкоснулась с новой, еще не известной ей жизнью… Хорошо бы узнать об этой жизни побольше. Получше познакомиться с Алешей и его товарищами… Но теперь это трудно сделать. Ведь бабушка будет следить за каждым ее шагом… Как жаль, что здесь нет Жака. Он бы непременно что-нибудь придумал!.. Нет, Мадлен должна встретиться с советскими ребятами и рассказать им про Жака. И потом, может быть, они помогут ей выполнить просьбу Марии…

Мадлен думает, думает… Из порта доносятся дальние гудки кораблей. В окне мерцают звезды. Они постепенно удаляются. Становятся все более тусклыми, словно растворяются в темной ночи… Вот они уже совсем исчезли с небосклона… Мадлен закрыла глаза. Она спит…

Глава четвертая

То, что произошло накануне в номере у мадам Жубер, стало на следующее утро за завтраком известно всей туристской группе. Об этом позаботилась Агнесса.

Глядя на Агнессу, можно было подумать, что она собралась в поход. На ней были брюки, на левом боку висел в желтом кожаном футляре бинокль, на правом — сумка на длинном ремне.

К концу завтрака появился уже знакомый всем гид. Он роздал красиво напечатанный план осмотра города. Мадам Жубер долго изучала его, прикидывая, сколько у нее сегодня останется свободного времени, чтобы разыскать юридическую контору.

Большой вместительный автобус двинулся в путь ровно в девять утра. Прежде всего он направился к оперному театру.

На сцене шла репетиция концерта. Играл симфонический оркестр. Отблеск огней, освещавших сцену, ложился на пустые ряды кресел и незаполненные ложи. И странно было видеть, что балерина танцует как бы для самой себя.

Туристы остановились в дверях и в проходе. Они пристально смотрели на сцену. Даже Агнесса забыла о своей записной книжке.

Мадлен впервые в жизни была в настоящем, большом театре. Конечно, отец брал ее с собой в Мюзик-холл и однажды даже на концерт Эдит Пиаф, а балет она видела по телевизору. Но все это было несравнимо с тем, что она ощутила сейчас в этом огромном, пустом зале.