Иностранка

Внезапно движение прекратилось, двигатель замолк, и стало тихо. Рами, которая минут назад была уверена, что ей уже все равно, ощутила, как ледяные пальцы страха сжимают горло. Стало трудно дышать. Сердце стучало в груди с такой силой, что её бросило в жар. Багажник распахнулся, и она увидела перед собой суровое мужское лицо с окладистой бородой угольно-черного цвета. У мужчины был орлиный нос, злые темные глаза и густые брови, сросшиеся на переносице. Он несколько мгновений смотрел на неё, а потом повернулся назад и сказал кому-то:

– Похожая, но это не та баба, которую он хотел. Ну ничего, и эта сгодится, не вести же её теперь обратно.

Рами резко села на постели и, вскинув руки, дотронулась до губ. Никакого скотча. Это только сон. Она облегченно вздохнула. Кошмары вернулись, это следовало признать. Значит, терапия не помогла, хотя она надеялась, что все в прошлом. Когда год назад Рамиля решилась пойти к психологу, она не верила, что это поможет. Но, к её удивлению, через десять сеансов, на которых, как ей казалось, она только и делала что рыдала, закрыв лицо руками, стало лучше, и ночные кошмары отступили. Доктор говорил: рано останавливаться, и они только на пути к окончательному выздоровлению. Но Рами все равно перестала к нему ходить. Во-первых, это было ей не по карману, а во-вторых, обнажать душу перед незнакомым мужчиной оказалось не самым приятным занятием, пускай он врач с дипломами и прочими регалиями. Теперь же приходилось расплачиваться.

Она скинула одеяло, спустила ноги на пол. В номере было холодно, и Рами зябко повела плечами. Она поднялась и, шлепая босыми ногами по шершавому ковру, подошла к окну. Её привезли сюда поздно ночью. Рами засыпала на ходу, и вид из окна было последним, что её беспокоило. Сейчас же она с любопытством раздвинула тяжелые шторы и выглянула наружу.

Солнце еще не поднялось, но непроглядная чернота за окном посерела, и Рами смогла увидеть пешеходную улочку, мощеную булыжником, аккуратные невысокие домики с треугольными крышами, покрытыми черепицей, а слева – широкую полосу песчаного пляжа и бескрайнее море до самого горизонта. Вчерашнее недоразумение с бронью гостиницы в Ростоке нечаянно подарило ей пару дней в шикарном курортном отеле на самом берегу. Она никак не могла вспомнить, как именно называется это место. Что-то похожее на Кулунсбон или Кельнунсборн.

До сегодняшнего дня Рами не приходилось бывать на Балтийском море. Видимо, тут будет не жарко даже сейчас, в конце мая. Она видела, как раскачиваются на ветру аккуратно посаженые, словно по линейке, деревья. Но даже несмотря на погоду, вид моря сразу поднял ей настроение и прогнал остатки кошмарного сна. Хотелось выйти на улицу и отправиться на пляж, но сначала неплохо помыться. Она скинула влажную от пота пижаму и направилась в душ.

Через полчаса, одевшись в мягкие спортивные штаны и серую толстовку с капюшоном, Рами вышла из гостиницы на улочку, ведущую к пляжу. Солнце только-только поднималось над горизонтом, и кроме неё тут не было ни души. Светало. Она прибавила шаг и через пару минут оказалась на широкой набережной, замерев, завороженная открывшейся картиной. Бледно-серое небо светлело, и из-за горизонта выползал оранжевый диск солнца. Холодный ветер норовил сорвать капюшон с головы. Рамиля потуже затянула тесёмки и по ступенькам спустилась на песчаный пляж, с наслаждением вдыхая резковатый запах морской соли и водорослей, знакомый ей с самого детства. То море было другим. Да и знакомые ей южные пляжи, покрытые крупной галькой, ничем не напоминали балтийские. Но разве сейчас это важно? Главное: она тут, живая, свободная, и у неё есть как минимум два дня до того, когда придется вернуться в Росток и погрузиться в работу.

С начала гастролей прошло больше трех недель, и Рами, наконец, привыкла к беспорядочному расписанию и постоянным накладкам. В её новых обязанностях не было ничего особенного. Это оказалось даже проще, чем работать в доме Аурманов. Из трех приемов пищи ей нужно было готовить только обед и очень редко ужин. Завтракали все в отелях, и потому утро принадлежало только ей. Саму Рамилю селили в скромных съемных квартирах, где имелось все необходимое для приготовления пищи.