Иностранные связи

Но Фред, при всей его внешней мягкости, твердо стоит на своем — ведет, так сказать, басовую партию. Он ярый сторонник порядка, в чем Винни успела убедиться на собраниях Библиотечного комитета в Коринфе. Пыль и кавардак в доме Розмари — далеко не лучшая декорация для их любовного дуэта. Да и Фреду вряд ли по душе, когда молодые актеры (пусть даже маленькие и толстые) мило беседуют с Розмари или плещутся у нее в ванне.

Скорее всего, думает Винни, в этом споре победит Розмари. Она привыкла всегда поступать по-своему, к тому же это ее дом и, что ни говори, ее страна. Однако и Фред, похоже, не сдастся без боя. Прошлой осенью на собрании Библиотечного комитета он хоть и был неизменно вежлив, но упорно добивался своего, желая продолжить собрание после пяти вечера, чтобы доказать свою правоту. Винни тогда подумала: не оттого ли это, что он не хочет возвращаться в пустую квартиру? А может быть, всему виной природное упрямство и именно из-за него Фред остался один?

Тем же вечером Винни лежит в постели, погружается в сладкую дремоту, в голове вертятся обрывки мелодий Моцарта — и вдруг раздается звонок в дверь. Вздрогнув, Винни отрывает голову от подушки. Должно быть, трезвонит один из обитателей местных меблированных комнат, кто-нибудь из тех забулдыг с мясистыми лицами, в засаленной одежде, что в хорошую погоду бездельничают на скамейках у железнодорожного туннеля, передавая из рук в руки бутылку в смятом бумажном пакете, или шатаются по улицам возле станции метро «Кэмден-таун», бормочут что-то себе под нос и пристают к прохожим. Потом Винни приходит в голову другая, еще более нелепая мысль. Вдруг та девчонка с игровой площадки узнала, где она живет, и теперь ждет на ступеньках, а стоит открыть парадную дверь — тут же примется тараторить свои похабные стишки?

Еще один звонок, более настойчивый. Винни осторожно вылезает из-под пухового одеяла и шлепает по коридору босиком, во фланелевой ночной рубашке и халате. Свет с лестничной площадки льется сквозь окошко над дверью на холодные черно-белые плитки, и дрожь пробегает по телу Винни. Незваные гости в ее воображении множатся; ей чудится на пороге толпа пьяных бродяг и девочек с сиреневыми волосами, распевающих непристойные куплеты.

Третий звонок — долгий, какой-то жалобный. Нельзя до бесконечности прятаться за двумя запертыми дверьми, это трусость, думает Винни. Лондон — это не Нью-Йорк, где никто тебя не знает и никому до тебя нет дела. Я знаю всех соседей в доме; если я закричу, они сбегутся посмотреть, что стряслось, — как в прошлом месяце, когда нянечка наверху обварилась кипятком. Завернувшись в халат, Винни открывает внутреннюю дверь.

— Что вам? — кричит она. — Кто там?

— Профессор Майнер? — Из-за тяжелой дубовой двери доносится приглушенный мужской голос с американским акцентом.

— Да. — В голосе Винни уже не страх, а любопытство.

— Это Чак. Чак Мампсон, с самолета. Зашел вам кое-что сказать.

— Минуточку.

Скоро двенадцать, в такой поздний час порядочные люди в гости не ходят, а с Чаком Мампсоном она едва знакома. Они не виделись с тех пор, как пили чай у Фортнама и Мэйсона, хотя однажды он звонил, чтобы рассказать, как идут поиски. По совету Винни он нашел деревушку в Уилтшире, под названием Саут-Ли («Пишется по-другому, как вы говорили»), и собрался туда. Если отослать его прочь, можно будет снова лечь и хорошенько выспаться, чтобы завтра к девяти утра ехать в начальную школу на юге Лондона. С другой стороны, если он сейчас уйдет, то, может быть, больше не вернется — и как тогда узнать о его предке — местной легенде?

— Минуточку, сейчас открою, — кричит Винни.

— Жду, — отвечает ей Чак.

Вернувшись в спальню, Винни надевает то же платье, в котором ходила в оперу, проводит щеткой по волосам и недовольно, удрученно смотрит в зеркало. Краситься ни к чему — ни лицо ее, ни гость того не стоят.

При взгляде на Чака Винни охватывает тревога: он кажется усталым, больным, неухоженным. Его обветренное загорелое лицо стало землистым; редкие, рыжеватые с проседью волосы растрепаны, ужасный полиэтиленовый плащ измят и запачкан. Когда Винни закрывает за Чаком дверь, он идет спотыкаясь и пошатываясь, потом становится у зеркала в коридоре и тупо глядит в него.

— С вами все в порядке? — спрашивает Винни.

— Не совсем.

Винни невольно отступает.

— Да вы не бойтесь. Я не пьяный, что вы. Где бы присесть?

— Проходите, садитесь, пожалуйста. — Винни включает лампу в гостиной.

— Долго шел пешком. — Чак плюхается на диван, тот скрипит под его тяжестью. Чак не может отдышаться. — Увидел у вас свет и подумал, вы еще не спите.

— Хм. — Винни не торопится объяснять, что у нее в кабинете, который выходит окнами на улицу, по ночам всегда горит настольная лампа, чтобы грабители не совались. — Может быть, чашечку кофе? Или чего-нибудь выпить?

— Все равно. Лучше выпить, если есть.

— Кажется, есть немного виски. — На кухне Винни наливает в бокал слабенький скотч, для себя ставит чайник и гадает, что за несчастье обрушилось на Чака Мампсона.