Иностранный легион

«Получаю Вашу газету, в которой каждый желает друг другу добра, и что же они говорят о справедливости, когда сами камень за пазухой держат? Этот упрек не касается Вас. Но стоит задуматься только и вернуться к настоящей жизни и сказать: «А дни идут, их не вернешь, эти дни, никогда», то невольно сердце заикнется. Я говорю вот какой пример: от своего приезда во Францию в 1916 г. до сегодняшнего дня я оружия не бросал, до окончания, как говорят, пока не наступил мир. Я сражался в Салониках и достал там себе на память хронический бронхит и другие болезни. Вот уже 3-й год, как я страдаю, и, несмотря на это, я шел с оружием в руках с оставшимися после большевистского переворота русскими солдатами в Русском легионе, дав подписку подчиняться французской дисциплине до окончания войны, где и до настоящего времени считаюсь легионером. И что же вижу теперь? Люди, которые только прикрывались и кричали: «Не бросайте оружия!», теперь же издеваются над этим. Где же их совесть? В начале перемирия я по болезни через госпиталь прибыл в депо Легиона. Пробыл там до настоящего времени, откуда был отправлен на принудительные работы без всякой причины 8 января 1919 г. Дали меня одному крестьянину на его власть, что только он со мной захочет сделать, то и делает. Даже после прибытия из России какого-то «переводчика» нас называют «сволочами» и говорят: «Кто из солдат или легионеров приехал в «бюро», в Невер, по какому бы то ни было случаю, будет арестован». Не насилие ли это? А об оплате моей работы вообще не говорили. Я проработал 7 дней по 15 часов в сутки, т. е. от солнца до солнца, истоптал и износил все, что было на мне, остался почти голым. Тогда хозяин мне указал на приказ по округу русского офицера, что платить он должен 1 франк 77 сантимов, или 25 сантимов в день. При этом 25 сантимов удержали за обмундирование. Вот она, Франция!.. А старший унтер-офицер по закону Французского легиона вообще не должен. А если не признают старого закона, то пусть скажут нам новый. Может, Вам известен такой закон, но я его не знаю, но прошу объяснить мне, какое в таком случае по нему наказание мне грозит и в чем я виноват. Не нахально ли это — в германском плену старшие унтер-офицеры не принуждаются к работе, а у французов так делают без закона со стоящим на службе сержантом? Где же тогда при этом было мое начальство? Оно, очевидно, воспользовалось тем, что я не знаю языка. А теперь мой начальник — самозванец. Вот я о чем думаю: как теперь мне сделать так, чтобы они, французы, не могли распоряжаться моей судьбой? Я же не давал подписку на каторжные работы. Я же не из числа желающих, как на это бывает опрос. И за что же такое незаслуженное наказание? Вот что творится сейчас с русскими на чужбине. Вы слышите наши стоны? Прислушайтесь, и если Вы — русские и у Вас течет еще по жилам русская кровь, то умоляю Вас, придите на помощь. Тогда всю жизнь свою за Вас Бога молить будем»

Письмо бывшего легионера А.Н. 1-го иностранного полка 1-го батальона 7-й роты в редакцию газеты «Русский Солдат Гражданин во Франции» от 12 июля 1919 г. интересно тем, что в нем говорится, как относились к легионерам русские солдаты, отказавшиеся идти в Легион. Хранится данный источник в ГА РФ. Ф.6167. Оп.1. Д.10. Л.25.