Инсбрукская волчица. Том первый (СИ)

Искать брата долго не пришлось -- он коротал день в бильярдной, как обычно. Страсть к азартным играм никуда не исчезла, а об его умении надувать в карты соперников, были наслышаны все. С ним решался играть только Лайош, да и то своими картами и в комнате без зеркал. Как я понял, сегодня Виктор был в большом выигрыше. Даже не хотелось как-то прерывать его игру, но пришлось.

-- Виктор, -- позвал я. -- Сворачивайся, дело есть.

-- Что такое? -- спросил он, готовясь к удару, а после того, как загнал мячик в лунку, повернулся, наконец, ко мне.

-- Едем в Будапешт. По дороге объясню.

-- Да подожди ты, видишь, как мне везёт! -- с задором отозвался братец, однако следующий удар смазал.

-- Я сказал: срочно! Пошли уже.

Виктор попрощался с игроками и, накинув куртку, последовал за мной. В детстве мы постоянно соперничали между собой, но в чём были едины, так это в намерении командовать младшими. Когда ещё Барнабас был маленький, слушался нас беспрекословно, но как подрос, то всё -- старший брат ему больше не авторитет. Справедливости ради стоит сказать, что и Тимея имела такие же проблемы с нами. Представляю, как часто она теперь с улыбкой вспоминает времена, когда пыталась отучить нас хулиганить. Но наверное и к лучшему, что я оказался в шкуре старшей сестры, теперь я куда лучше понимаю её.

-- Ну ничего, -- говорил Виктор с некоторым сожалением. -- Всё равно в игре главное -- вовремя остановиться. Так, а что теперь делать?

-- Иди домой, собери вещи, я пока телеграмму Золтану отправлю. Надо ещё узнать за поезда на Будапешт. Потом поедем. Дело серьёзное, потому не подведи.

Следующим утром мы уже ехали в поезде. За окном замельтешили деревья, да одинокие полустанки. Обычно в поезде я дремал всю дорогу -- осталась привычка со времён студенчества. Иногда перед выходными я пропускал последние лекции, поскольку следующий поезд ехал только через три часа, а домой прибывал затемно. Товарищи часто прикрывали меня, но однажды всё-таки факт моих самовольных уходов всплыл, из-за чего я едва не лишился стипендии. Как раз на последнем курсе я пораньше ушёл, чтобы успеть на поезд. Как выяснилось, профессор тогда проводил привычную всем перекличку, и когда дошла очередь до меня, слово "здесь" выкрикнули сразу с трёх мест. Естественно, он понял, что я самовольно ушёл, никого не предупредив.

-- Вставай, -- крикнул Виктор. -- Приехали!

Поезд, наконец, остановился, и в ту же минуту пассажиры и пассажирки, торопливо схватив багажи, поспешили к выходу. В этой давке легко было потеряться, потому мы с Виктором, выйдя из вагона, сразу отошли в сторону и направились к зданию вокзала, стремясь укрыться от мерзопакостного ветра, пронизывающего буквально до костей. Мокрый снег -- обычное явление для ранней зимы, оттого было даже холоднее, чем в самый пик морозов.

-- И ведь представляешь, -- делился Виктор. -- Я уже был готов куш сорвать, а на тебе -- конечная. Скудный сегодня навар, скудный.

"Кто о чём, а вшивый -- о бане", -- с усмешкой думал я, выслушивая тирады разочарованного шулера. Сегодня ему не повезло, ничего не поделаешь. Золтан пока не появился, и я начал волноваться. Конечно, наш брат узнал бы нас, но не факт, что он не проглядел нас в толпе. В это время, когда часы на башне пробили полдень, я почувствовал чей-то лёгкий толчок в спину. Я от неожиданности отпрянул и, повернувшись, увидел бледное лицо Золтана.

-- Куда вы запропастились, а? -- спросил он. -- Ищу тут вас в толпе, ищу...

-- Ну так встал бы на перроне, -- парировал Виктор. -- Встретил бы нас сразу.

-- Э не, - покачал головой брат. - Я не могу лишний раз светиться.

- А чего так?

-- Ну ты даёшь, -- помотал головой Золтан. -- Я, знаешь ли, в розыске. Вот только ищут меня, конечно, не особо -- у полиции и без меня забот хватает...

-- Например, присвоить себе чужие ценности.

От такой новости мои братья остолбенели. Золтан покосился на меня с недоверием, а Виктор даже решил пощёлкать пальцами у моего носа, проверяя, не случилось ли у меня помутнения рассудка. Но нет, всё нормально, я в здравом уме и твёрдой памяти. Разговор с Йодлем я не стал пересказывать, поскольку у нас был уговор, что всё между нами. Да и упоминать лишний раз отошедшего от дел журналиста Меланьи посчитал лишним. Золтан, очевидно, понял, что к чему, и мы направились к остановке трамвая.

-- Вот, -- достал несколько папок. -- Здесь есть досье на человека, что ведёт дело Ники. Не так давно я узнал, что в тюрьме на неё давят. Сильно давят. Это объясняет отказы в свиданиях.

-- Откуда у тебя такой солидный компромат? -- присвистнул Золтан. -- И не проще ли этому слегка оборзевшему сыскарю просто морду набить?

-- Вот потому, Золтан, тебе не быть разведчиком, -- усмехнулся я. -- Ты лишь резаться горазд. Нет, мы, конечно, объясним ему, что так лучше не делать, но эти документы -- ещё и наша защита. Если я обнародую их, не отмоется никто. С кого-то из легавых слетят погоны, а кто-то окажется за решёткой, -- я покрутил запястьями, изображая арестанта.