Инсбрукская волчица. Том первый (СИ)

Но что сделали мои родители после отъезда тётушки? Они просто усилили за мной контроль! В первые дни после тягостного разговора мать ходила за мной по пятам и даже провожала в гимназию, что раньше не делала вообще никогда, даже когда я была в первом классе. Кроме того, однажды она, никого не предупредив, затеяла генеральную уборку. В моей комнате она особенно скрупулёзно изучала содержимое шкафа и ночного столика, проверяла мои вещи. Смутные догадки о том, что она ищет, пришли ко мне очень скоро -- тётя решила подстраховаться и осторожно намекнула, что у неё есть подозрения, будто я подсела на какое-то вещество (как бы не опиум!). Эти гусыни выдали меня с головой, хорошо, что кокаин закончился и мама не нашла ничего подозрительного, однако потом долго буравила меня своим пристальным взглядом.

Кроме того, она начала проверять мои домашние задания.

Я с удивлением поняла, что она не имеет и половины тех знаний, которые требовались от нас в четвёртом классе гимназии.

Я часто часами сидела над тетрадями, думая о своём, затем что-то писала за пять минут, совершенно не относящиеся к заданию, а затем с демонстративным возмущением показывала матери тетрадь. Она умно кивала, да, мол, вижу, ты сделала задание, теперь можешь почитать или помочь на кухне. Прогулок я была лишена.

На следующий день мать с удивлением узнавала, что за домашнее задание я получила неудовлетворительную оценку.

-- Но я же видела, она занималась, -- с тревогой шептала она вечером отцу, -- я видела, она сидела над учебником, часа три!

-- Безобразие! -- возмущался отец, -- я очень жалею, что мы в своё время определили Анну в эту гимназию! Там даже не могут правильно объяснить материал на уроке, только и знают, что задавать непосильные задания! Не мудрено, что и с дисциплиной у них так всё плохо, над девочками там нет никакого контроля!

-- Но не забирать же её оттуда сейчас, -- вздыхала мать, у нас в городе больше нет достойного заведения для девочки, а оплату пансиона в Граце мы не потянем. Амалия наотрез отказалась принять Анну в своём доме, если мы переведём её в тамошнюю гимназию.

-- Да, не ожидал я этого от твоей сестры, -- возмущался отец, -- а ведь мне казалось, что она очень любит Анну и озабочена её судьбой.

-- Когда-то любила, вздыхала мать, легко любить маленького ангелочка, а когда девчонка вырастает, и начинаются проблемы, тут родственная любовь пропадает. А учить нас она очень любит. Смотрела бы лучше за своими дочками. Тильда скоро перестанет пролезать в двери. Как замуж вышла, её ещё больше разнесло. Такая толщина в таком возрасте -- это же неприлично!

Новое положение вещей, с постоянными провожаниями меня до дверей гимназии и проверкой моих уроков матери было неудобным. Оно отрывало её от привычных дел, которыми она занималась годами. Поэтому, спустя месяца два всё вернулось на круги своя. Родители стали ещё строже и подозрительнее, но что на самом деле творилось в моей душе, им, по сути, не было интересно.

Глава 19. Первый звоночек

Говорят, сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит. Я не знаю, что могло меня побудить на такой серьёзный проступок, который, однако, стал первым звоночком для всей школы. Это случилось в декабре 1907.

Годом ранее я чуть не задушила Хельгу Мильке, но это прошло незамеченным. То ли Хельга не хотела выносить сор из избы, то ли боялась, что я её подкараулю и уколю шилом, но я точно помню, как она с визгом выбегала из учительской. Не иначе, наша фройляйн Лауэр поделилась с математиком своими предположениями, и тот устроил Хельге допрос, но переусердствовал, и гренадерша только замкнулась в себе ещё больше. А может и Ингрид там была, и они сообща надавили на Хельгу?

В последнее время ни один скандал, связанный с вынесением происшествий в нашем классе не обходился без них. Ингрид доверяла математику, как второму отцу. А может она изначально была оборотнем и только казалась такой добренькой и милой? До первой проказы.

Например, этим летом, во время экзаменов, она точно озверела -- придиралась к ученицам, отправила семь человек на переэкзаменовку, даже отличница Кауффельдт чуть не впала в немилость учительницы немецкого. Злые языки говорили, что Ингу вымотали на допросах в полиции -- кажется, банда "ночных тварей" опять объявилась в Тироле, по их делу когда-то деревенского недотёпу посадили, но пара дотошных сыщиков добились пересмотра дела и включения того эпизода в дело "ночных тварей". В газетах писали, что следователь, поднявший дело, был крайне груб с журналистами. Представляю, как он бедную Ингу вымотал. Вот она и срывалась на нас. Но ученицы её по-прежнему обожали, хотя она вела себя достаточно сдержанно.

С Ингой связан и следующий эпизод моих воспоминаний.