Инсектопедия

Мы беседуем со всеми лоточниками, которые торгуют насекомыми в Ниамее. Некоторые закупают товар в соседних торговых городах – Филинге и Тиллибери, другие берут товар у других торговцев на больших рынках Ниамея, третьи просто скупают оптом то, чем торгуют их соседи на том же рынке. Но большинство говорит, что их criquets привезены из Маради, и все советуют нам отправиться туда. Вот откуда присылают этих насекомых, вот где вы найдете сборщиков, которые спозаранку выходят в буш, вот где базируются крупные поставщики.

Мне нравится бегать по Ниамею вместе с Каримом. Тут так много можно увидеть и узнать. Я восхищаюсь рынками, изумленно обнаруживаю, что могу опознать лишь малую толику овощей и фруктов, выставленных на продажу. Эти растения попали сюда благодаря эволюции, которую я даже не могу вообразить! А тут же продаются товары, которые могут оказаться и животными, и растениями, и минералами, – я в замешательстве. Никак не могу догадаться, для чего они предназначены, пока Карим не разъясняет: эти аккуратно сложенные шарики из крапчатого стекла – на самом деле капли древесной смолы, которая служит отличной жевательной резинкой, а эти темные шероховатые теннисные мячи – измельченный и спрессованный арахис, из него готовят соусы, а эти бутылки с мутной жидкостью – контрабандный бензин из Нигерии.

Мы с Каримом находим друг другу массу занятий: посещаем рынки, университет и государственные учреждения, знакомимся с самыми разными интересными людьми: не только с учеными и торговцами, но и с чиновниками, сотрудниками организаций развития, исследователями насекомых, любителями еды из насекомых, разговорчивыми попутчиками в маршрутках. Мы извлекаем максимум выгоды из гостеприимства Махамана и Антуанетты. Но это всё ненадолго. Спустя несколько дней в полчетвертого утра мы жмемся друг к другу на запруженном людьми автовокзале. Холодно, глаза слипаются, настроение слегка раздраженное; кажется, что автобус на Маради никогда не придет.

4

Первые несколько дней в Ниамее мы провели, пытаясь разгадать парадокс Ачебе: как могут эти насекомые приносить одновременно пир горой и голод? Как они могут быть предвестниками и жизни, и смерти, приносить и радость, и страдание? Наши знакомства и наши разговоры множились, и постепенно мы стали задавать другие вопросы.

Скоро у нас появилось подозрение: может быть, это не столько парадокс, сколько путаница, как тактично предположил Бурейма Альфа Гадо? Может быть, тут больше насекомых, чем мы осознаем? Может быть, это не те насекомые, о которых мы думаем? Может быть, речь не всегда идет об одних и тех же насекомых? Может быть, отчасти проблема в трудностях перевода? По-французски их всех называли criquets. На языке хауса они называются houara. Мы думали, что говорим с нашими собеседниками о саранче, но теперь как-то засомневались.

AGRHYMET, сельскохозяйственная научно-исследовательская организация, спонсируемая девятью западноафриканскими странами Сахеля, имеет в Ниамее свое представительство и научную библиотеку рядом с университетом. Радушные и услужливые библиотекари выдали нам серию красивых книг карманного формата в бумажных обложках, в том числе Vade-Mecum des Criquets du Sahel, авторы Ми Хан Лануа-Луонг и Мишель Лекок, – полевой определитель более восьмидесяти региональных видов. Некоторые из них (например, criquet pèlerin, criquet migrateur, criquet nomade и criquet sénégalais) знамениты своей разрушительной силой и давно являются объектом энергичных исследований и мер сдерживания. Другие, перечисленные по латинским названиям, включены в определитель просто потому, что их много, или, наоборот, потому, что они необычны [330].