Инсектопия

Голова Джонатана качнулась назад, дернулась вперед, слегка повернулась, вернулась в нормальное положение, качнулась назад. Его веки задрожали и опустились. Он заснул. В его сне Джой вернулась в коттедж. Такси из Саксмундхема высадило ее на подъездной дорожке. Она выглядела потрясающе, с высокими, острыми плечами, прикрытыми прозрачными крылышками. У нее было – как с интересом и возбуждением заметил он – три, три очаровательных маленьких пары рук. Мысль о ее крошечных, почти детских ладонях на его набухающем члене была неимоверно эротичной – даже когда он ворочался во сне, а заставка на экране компьютера поглотила заумный текст.

«Смотри, – сказала Джой, указывая тремя парами рук на нижнюю часть брюшка и отводя в сторону крылья, – что я купила в «Харви Нике». Брюшной мешочек последнего фасона».

«Дорогая! – воскликнул он. – Выглядит просто потрясающе». Так и было. Перемежающиеся узкие ленты из шелка и атласа, двух оттенков синего, гладко и чувственно сбегали от торакса вниз, где простой бантик намекал на сокрытое внутри наслаждение.

В спальне Джонатан разделся – нервно, как подросток: снимая брюки и трусы, он согнулся, как будто это могло скрыть его чудовищную эрекцию. Она встала у окна и начала раздеваться, и, пока она слой за слоем снимала эпидермис, солнечный свет струился сквозь ее крылья, рисуя на потолке тонкий узор. Шесть ее рук двигались стремительно, подстегиваемые ее собственным страстным желанием. А затем они слились, став единым дышащим целым. Она выгнулась над ним, и ее составные глаза играли всеми цветами радуги. Он застонал – от восторга и наслаждения. Где-то вне поля его зрения ее яйцеклад выскользнул из брюшка, и с каждого его шипа капал «кашарель». Она выгнулась еще сильнее, проталкивая себя под него. Яйцеклад коснулся его ануса; а затем она вонзила в него свое жало, убивая его на пике оргазма.

Джонатан проснулся, и рот его был полон клейкой, липкой дряни. Было пол-одиннадцатого вечера, и теперь он жил в Инсектопии.

Это он понял, когда зашел на кухню. Бурлящий поток чешуйниц изливался из трещины за раковиной и выплескивался на сушку. Мириады их телец формировали какой-то узор. Джонатан нагнулся посмотреть, какой. Это был текст; чешуйницы сформировали из себя фразу «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИНСЕКТОПИЮ…» – многоточие сложилось из пяти десятков запоздавших насекомых, которым не нашлось места в «Ю». Джонатан протер глаза и воскликнул:

– Ну, это неожиданный поворот. Скажите – я полагаю, что если вы способны на такое, то понимаете мою речь – что конкретно означает пребывание в Инсектопии?

Рой чешуйниц слился в единую пульсирующую кучу, а затем снова расползся на буквы, в этот раз потоньше, которые бежали вдоль линий сушилки, как если бы это была разлинованная тетрадь:

В ИНСЕКТОПИИ ЛЮДИ И НАСЕКОМЫЕ СОСУЩЕСТВУЮТ. МЫ ПОНЯЛИ ТВАЕ ОТВРАЩЕНИЕ И ОТЧАЯНИЕ, НО ЖЕЛАЕМ ТЕПЕРЬ ЖИТЬ С ТОБОЙ В МИРЕ. ТЫ ПОМОЖЕШЬ НАМ – МЫ ПОМОЖЕМ ТЕБЕ.

– Правильно «твое», а не «твае», – сказал Джонатан. Чешуйницы перегруппировались, исправляя живую опечатку. Доставая пиво из холодильника, Джонатан продолжил рассуждать вслух: – Хмм, я подозреваю, что вы хотите чего-то взамен, так?

С ТВОЕЙ СТОРОНЫ БЫЛО БЫ ОЧЕНЬ ЛЮБЕЗНО ИЗБАВИТЬСЯ ОТ МОРИЛОК И ЛИПУЧЕК – ПОСКОЛЬКУ ТЫ ИНТЕРЕСОВАЛСЯ, МЫ МОЖЕМ ТЕБЕ СООБЩИТЬ, ЧТО МОРИЛКИ СОДЕРЖАТ НЕЙРОТОКСИН, ПАРАЛИЗУЮЩИЙ НАС. НЕ ЛУЧШАЯ СМЕРТЬ.

– Ну разумеется, разумеется… Но вы должны понять, что я не ослаблю свою борьбу против вас до тех пор, пока вы не предоставите мне больше доказательств своей доброй воли.

МЫ ПОНИМАЕМ. ЕСЛИ ТЫ ПРОДОЛЖИШЬ СВОЮ ЖИЗНЬ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ, МЫ ПРИЛОЖИМ ВСЕ УСИЛИЯ, ЧТОБЫ УДОВЛЕТВОРИТЬ ТВОИ ПОТРЕБНОСТИ. ДУМАЮ, ТЫ БУДЕШЬ ПРИЯТНО УДИВЛЕН ТЕМ, НАСКОЛЬКО МЫ МОЖЕМ БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМИ. СЕЙЧАС ТЫ УСТАЛ, ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ПОЙТИ И НЕ ПОСМОТРЕТЬ, ЧТО МЫ СДЕЛАЛИ СО СПАЛЬНЕЙ?

Джонатан поднялся наверх и щелкнул выключателем в спальне. Кровать, обычно выглядевшая как куча влажных и беспорядочных простыней, была не только аккуратно заправлена, но и смотрелась на удивление чисто – так, как если бы ее почистили изнутри. Поток сапрофитов в четыре дюйма шириной стекал с подбитой подушки на пол, а оттуда, пересекая ковер, поднимался на подоконник и убегал в окно.

– Что тут творится? – спросил Джонатан, делая глоток пива. Задняя часть потока насекомых задрожала, отделилась от основной массы и начала составлять предложение на подушке. Через несколько секунд возникла фраза:

МЫ САПРОФИТЫ, ЖИВШИЕ В ТВОЕЙ СПАЛЬНЕ. В МАТРАСАХ, ПОДУШКАХ И КОВРЕ. В ЗНАК ДОБРОЙ ВОЛИ НАШЕГО ОТРЯДА МЫ ТЩАТЕЛЬНО ВЫЧИСТИЛИ ТВОЮ ПОСТЕЛЬ И ТЕПЕРЬ ПОКИДАЕМ ТЕБЯ. ПРИЯТНЫХ СНОФ.

– «Снов» через «вэ», а не через «фэ», – педантично заметил Джонатан, однако сапрофиты, не обращая на него никакого внимания, уже сформировали колонну и заканчивали свое организованное отступление.