Инсептер

Гаечка фыркнула: вот дурак, мол. Хитро подмигнув, она оторвала полстранички черновика и принялась писать. Стоило Красному Пиджаку на секунду отвернуться, девчонка скомкала листок и точным щелчком послала его на Лешину парту. Ветерок из открытого окна заставил бумажный комочек слегка покачаться на краю стола и упасть в открытый рюкзак.

«Черт, черт, черт!» – Леша закусил губу от отчаяния и кинул беспомощный взгляд на часы. Десять минут. Отец его прикончит, если не поступит. А он не поступит, никаких сомнений! В шпаргалках есть целая статья о романах Достоевского, но разве тут достанешь…

Раздался стук, и, не дожидаясь «войдите», в кабинет просунулась лысая голова, блестящая, как елочный шар.

– Ирина Михайловна, – пробасил мужской голос. – Можно вас на секунду?

– Дмитрий Сергеич, – Красный Пиджак поджала тонкие губы, – у меня экзамен идет.

– На секу-у-у-ндочку – взмолился Дмитрий Сергеич и протер голову клетчатым платком. – Там этот ваш из одиннадцатого «Б»… как его… Святослав… в столовой!

Лицо Ирины Михайловны стало пиджачного оттенка.

– Опять?! – просипела она, раздувая ноздри, и вылетела из кабинета. – Ну я его! Ну он у меня!

Дверь хлопнула, дети продолжали корпеть над сочинениями, словно за ними всё еще наблюдали. Не веря своему счастью, Леша выудил айфон, нашел статью и принялся списывать.

Когда экзамен закончился, Леша поискал глазами рыжую девчонку. Гаечка сидела на подоконнике в коридоре и ела чизбургер. Леша осторожно присел рядом.

– Привет, Га… – сказал он и тут же осекся. – Тебя как зовут?

– Ларс, – ответила она с набитым ртом.

– Как Ларс Миккельсен, – брякнул Леша.

– Неа. Как Лариса. Лариса Бойко. А кто такой этот Миккельсен?

– Да так, актер, – Леша отчего-то засмущался. Вряд ли Гаечка, то есть Лариса, оценит его страсть к детективным сериалам.

Девчонка вытерла ладонь о лосины и протянула Леше. Тот заметил, что ее ногти выкрашены черным лаком, а по всей руке – едва заметные коричневатые веснушки.

– Леша Мышкин, – он нехотя ответил на рукопожатие. Леша ненавидел здороваться за руку – тогда все обращали внимание на белое пятно ожога до локтя. После кипрского солнца оно ярко контрастировало с загорелой кожей. Как будто ты в белой перчатке. В уродливой белой перчатке. Лариса энергично потрясла его руку, даже не взглянув на ожог, и сказала:

– У тебя ресницы выгорели. Забавно. На море отдыхал?

– Ну… жил, – протянул Леша.

– Долго?

– Год.

Леша тут же пожалел, что ответил. После этого сразу начинались дурацкие расспросы: а где ты учился, а почему без родителей, ты что, богатый…

Лариса смотрела мультяшными глазами и молчала.

– Спасибо, – сказал Леша, чтобы заполнить паузу. – Что пыталась помочь. Этот мужик зашел, повезло.

– Отпад, – она кивнула. – Подстройка! Ты пробовал раньше?

– Что пробовал? – не понял Леша.

– Подстраиваться?

– Э-э-э. Нет, – покачал головой Леша. Может, она имеет в виду, пробовал ли он раньше списывать на экзамене?

– Вот и я нет, – Лариса положила в рот последний кусочек чизбургера и спрыгнула. – Завидую.

– Чего? – не понял Леша. – Чему завидуешь?

– Что на море жил! – рассмеялась Лариса и, помахав на прощание, затерялась в толпе школьников.

«Вот ненормальная!» – подумал Леша с восхищением. Он еще посидел на подоконнике, дожидаясь звонка от дяди Миши, отцовского водителя. Когда машина подъехала, вышел на школьный двор и, стараясь избегать любопытных взглядов, пролез на заднее сиденье черного «Инфинити».

– Скучал по папке-то, Лешка? – пробасил дядя Миша.

– Скучал, как же.

– Слыхал новость-то? – водитель доверительно подмигнул Леше в зеркало заднего вида. – Папка этого своего уволил! Помощничка!

– Да и черт бы с ним, – буркнул Леша.

Они не виделись с отцом год, целый год после того жуткого пожара. За это время – только короткие поздравления с днем рождения и зимними праздниками. Отец ежемесячно оплачивал Лешину русскую школу, няню-гречанку и перечислял значительную сумму на карточку. Да после такого общения ему дела нет до отцовских новостей. Кого он там уволил, кого нанял – без разницы.

Вскоре «Инфинити» остановился на набережной, перед башнями Москва-Сити.

Попрощавшись с дядей Мишей, Леша поднялся по ступенькам в одну из башен. Удушающая московская жара сменилась ледяным воздухом кондиционера. Жуткое лето. Как он раньше жил в городе, где нет моря?