Инсептер

– Н-н-нет, – вырвалось у Леши.

Не помня себя, он нарисовал две линии крест-накрест.

Прочь отсюда. Прочь. Прочь.

– …Браво!

В глаза ударил электрический свет. Послышались хлопки. Леша открыл глаза и увидел, что стоит, пошатываясь, у последнего ряда. Антон Михайлович показал большой палец.

– Сколько меня не было? – спросил Леша у Никиты шепотом.

– Секунды две, – пожал плечами тот.

– Мне надо выйти! – пробормотал Леша. – Извините, тошнит!

И он помчался вниз, к выходу.

– Ничего страшного, потом тошнота пройдет! – крикнул вслед Антон Михайлович. – Выпейте воды!

Леша пробежал пустой коридор, выскочил на ступеньки и прислонился мокрой спиной к мраморной колонне. Небо над Москвой было чернильным, совсем еще летним, но деревья шумели тревожно, по-осеннему.

– Эй, брат, ты чего? – послышался рядом голос Анохина. – Лекция закончилась. Вот твой рюкзак и куртка.

Леша схватил рюкзак. Книга была на месте.

– Что случилось? – осторожно спросил Никита. – Где ты оказался?

– Я не знаю, – Леша сжал губы. – Но там была моя мама.

Quince/Кинсе

Никита поставил перед Лешей кружку чая.

– Спасибо, – Мышкин отхлебнул, и губы тут же обожгло.

Они сидели в своей комнате. После лекции Никита затащил упирающегося Лешу обратно в подземный зал и создал портал в школу.

– Ты знаешь, что это было за место? – спросил Леша.

– Я не уверен, – Никита залез с ногами в незаправленную кровать. – Я только читал об этом, но не думал, что оно существует.

– Существует – что?

– Лимбо. Слышал, что у католиков есть понятие лимба, места, где находятся души, не попавшие на небеса?

– Конечно, нет, – раздраженно ответил Леша.

– Первые акабадоры так назвали место между Эскритьеррой и Эль-Реалем. Лимб, лимбо. Но из современников никто ни разу там не оказывался. Во всяком случае, записей об этом нет. Лимбо – это место, где хранятся все самые тяжелые воспоминания инсептера, все идеи, так и не попавшие на бумагу. Так о чем ты думал, когда создавал портал?

– Сначала о Чубыкине. Потом – об отце.

– Невероятно, – Анохин почесал лоб колпачком шариковой ручки, – но, похоже, твои мысли привели тебя к отцу. Ты создал портал в Лимбо!

– Я не видел отца, – покачал головой Леша. – Только слышал шепот. И видел маму.

– Алтасар утащил твоего отца в Лимбо. Ему нужна книга, чтобы сжечь ее полностью и освободиться от влияния инсептера. Но достать ее оттуда сам он не может, поэтому действует чужими руками.

– И что будет тогда? – тихо спросил Леша. – Когда достанет?

– Тогда твой отец останется в Лимбо навсегда, а Алтасар займет его место.

Леша сделал последний глоток чая и не раздеваясь забрался под одеяло. Никита щелкнул выключателем, и в комнате вмиг стало темно. Несколько секунд лежали тихо, не разговаривая.

– Лех, – Никита кашлянул. – А ты маму вообще ни разу не видел?

– Я ее не помню, – после недолгой паузы ответил Леша. – Совсем. Она умерла сразу после моего рождения, и отец забрал меня из Воронежа в Москву. Он мало об этом рассказывал.

– И как ее звали?

– Елена. Елена Бердникова. Так в свидетельстве о рождении написано. Я одно время хотел узнать, есть ли у меня родственники с маминой стороны. Бабушка, дедушка. Но отец… В общем, забил я на это дело. Только вот, смотри, – Леша приподнялся на локтях и протянул Никите телефон. – Я нашел у отца фото и щелкнул себе на память. Прямо с печатной карточки.

– Красивая, – Никита задумчиво посмотрел на экран айфона. – Рыжая. Как наша Лариса Бойко.

– Иди к черту, – пробурчал Леша, но всё же улыбнулся.

– Если Алтасар в Лимбо, – прошептал Никита, – он точно использует кого-то в Эль-Реале, чтобы достать нашу книгу. И кажется мне, Рома Быков в его игре не главный.

– Попадем на вечеринку – разговорим нашего поклонника красно-белых, – ответил Леша.

* * *

Никита придирчиво осмотрел себя в зеркало, повел носом, прищурился.

– Не, Лех, фигня какая-то, – сказал он. – И вообще, у меня сегодня школьный этап Всероса, как я туда заявлюсь таким красивым?

– Анохин, ты не красивый, ты загадочный! – объявил Леша. – А ну давай, сфоткаю!

Никита одернул Лешину футболку с пошловатой надписью на английском языке, сложил руки на груди и нахмурился, стараясь выглядеть серьезнее.

– План такой, – Леша сделал несколько кадров на свой айфон. – Нам нужно, чтобы Таня Бондаренко прониклась к тебе интересом. Жутким интересом, Анохин! И позвала нас на вечеринку. Давай, вспоминай, что в тебе есть крутого.

– Я стихи пишу, – Никита почесал острый кончик носа. – Может, ей стихи почитать?

– Если они хуже, чем стихи Бродского, – не надо, не позорься.

– Что ты знаешь про Бродского, умник? – сморщился Анохин.

– Ровным счетом ничего, кроме того, что Бродский нравится девчонкам. А, вспомнил, ты же у нас бегун. Легкоатлет, КМС по ПМС. Спорт – это хорошо. Короче, сейчас мы выложим это в интернет с левого аккаунта, только чтобы лица не видно было. И подпись сделаем: «Пробежал московский марафон. Думал о тебе». И Таню в подписи отметим.

– Но я не бежал марафон!

– Ну, если надо – пробежал бы? – подмигнул Леша.

– Если надо, то пробежал бы, наверное, – вздохнул Никита. – Ненавижу врать. Я и не списываю никогда.