Инсептер

Их выбросило слишком резко и почему-то не у физкультурного зала, а в школьном дворе. Леша ударился подбородком об асфальт, Анохин разбил губу, они оба – колени.

Пришлось идти через главный вход и долго объяснять охраннику, что они делают на улице в два часа ночи (задержались в гостях, что же еще).

По пути в комнату Леша шепотом рассказывал Анохину о произошедшем.

– Там был Вагазов! Я узнал его голос!

* * *

Мышкин помялся, не решаясь войти.

– Чего жмешься, заходи! – гаркнул физрук, и Леша приоткрыл дверь.

– Здрасьте, Владимир Семеныч, – Мышкин протянул ладонь, и Бумер энергично ее потряс.

– О, Леха. Спортсмен. Чё хотел-то?

Леша решил не тянуть и выпалил:

– А что это за соревнования по бегу зимой?

Физрук усмехнулся в колючие усы.

– А тебе зачем?

– Слышал, победа дает преимущество в нашем школьном зачете по успеваемости.

– В Питер хочешь? – просек физрук. – Ну слушай тогда. Это в конце декабря перед Новым годом. Участвуют три школы – наша, пятьдесят седьмая и лицей пятнадцать-тридцать пять. Это вроде такого междусобойчика для своих. Три километра, Битцевский лесопарк, снег. Только я ваш класс туда не отправлю. Историки из десятого побегут.

– А почему сразу десятый? – возразил Леша. – Мы что, хуже, что ли?

– Ты это, Лех, не обижайся. Но в других школах отличные спортивные секции, а у нас Богушевский физкультуру предметом не считает. А ваш класс… Там только ты да друг твой, Анохин. Другие если после стометровки выживут – и то хорошо, – и физрук рассмеялся.

– А если я их… потренирую?

– Ну ты спроси их сначала, – миролюбиво подытожил физрук. – Они-то вообще хотят зимой по снегу бегать, твои одноклассники?

– Захотят! – заявил Леша. – Еще как захотят!

Он ушел с твердым намерением пробежать проклятые три километра. «Да кто согласится? Они же меня терпеть не могут», – думал Мышкин весь день.

Когда прозвенел последний звонок, Леша встал со своего места и понуро побрел к доске.

– Ребята, – начал он неуверенно. – Я хотел бы поговорить.

Шумный сбор рюкзаков резко прекратился.

«Что за обращение такое дурацкое – ребята, – думал Леша. – Ребята. А как их еще – леди и джентльмены? Чуваки? Народ?».

– Чего надо, Чмыш? – пропела Наташа, соседка Ларисы по парте.

– Да, чего надо? – буркнул Сеня. – Сам не хочешь учиться, так хоть другим не мешай!

– Вы слышали про соревнования по бегу? – спросил Леша. – Я думаю, это наш шанс поехать в Питер!

– Наш шанс поехать в Питер – если ты вдруг резко поумнеешь! – заметил Сережа Долгов, мальчик с первой парты в ряду у окна. – То есть шансов никаких.

– Я обещаю взяться за учебу, – сказал Леша. – И если я получу четверки, и мы выиграем забег, то вырвемся вперед!

– Пошли отсюда, – махнул рукой Сеня. – Ну нафиг этого петуха.

– Кто хочет – встретимся в субботу в двенадцать! Метро «Воробьевы горы»! – прокричал Леша вслед.

Но одноклассники уже болтали между собой. Только Лариса посмотрела на Лешу с сочувствием и снова повернулась к Наташе.

Щеки Леши горели. Он даже не обиделся на «петуха» – как-то это было по-детски глупо. Петух. Ну разве на это можно обидеться. Но почему тогда так паршиво?

– Ну, не расстраивайся, – попытался подбодрить Анохин, но стало только хуже.

Почему, если говорят не переживай – начинаешь переживать еще сильнее?

– Зачем ты меня на это подбил? – покачал головой Леша. – Я Чмыш, ты что, забыл?

– Странно, а в начале года ты считал, что ты крутой чувак, живший целый год на море, – фыркнул Анохин. – Легко тебя переубедить.

«Никуда я не пойду. Ни в какую субботу. Ни на какие «Воробьевы горы» не поеду. Ночью еще к акабадорам. Буду спать. К черту этот бег», – думал Леша всю неделю.

Но в субботу подскочил рано утром и, натянув треники и толстовку, выбежал под дождь. Сонный Анохин поплелся следом.

Полупустой вагон довез их до станции «Воробьевы горы».

– Лех, – начал Анохин, оглядывая редких пассажиров, – ты прав, зря мы это. Никто не придет.

– А может, придет, – твердил Леша, оглядывая пустынную станцию.

Но прошло пять минут, потом еще пять, пассажиры спешили по своим делам, и никто из класса не показался.

Леша смотрел на капли, струящиеся по стеклу, на мокрый асфальт набережной и серую реку.

– Пойдем, Лех, – Никита потрепал друга по плечу. – Вернемся, подрыхнем немного.

– Не пойду, – прошептал Леша. – Они не хотят бегать – я сам побегу.

– Ну так дождь же, – вяло запротестовал Анохин.

– Да ну и что! – крикнул Леша и потрусил к выходу.

Бегать значит бегать. Когда они вышли на улицу, чертов дождь зарядил еще сильнее.

– Да хватит тебе! – попросил Никита, но Леша накинул капюшон толстовки и побежал по набережной. Выругавшись, Никита рванул следом.

– Леша! Леша, подожди!

Мышкин резко остановился и повернул голову. Под козырьком станции жались девчонки. Он сразу узнал Таню Бондаренко. На Тане были леопардовые лосины, и у Леши промелькнуло в голове, что это очень странный для бега прикид. Рядом с Таней стояла, облокотившись о стену, их с Анохиным одноклассница Наташа и – тут Лешино сердце сделало сальто мортале – Лариса.