Inside Out личная история Pink Floyd

«Jokers Wild» была одной из наиболее уважаемых групп в Кембриджской зоне. Все ее члены были состоявшимися музыкантами. Вилли Уилсон, который заменил первоначального барабанщика Клайва Уэлхема, опять всплыл на поверхность вместе с Тимом Ренвиком в «Sutherland Brothers Band & Quiver», а позднее вошел в сопровождающую группу, которую мы использовали на «живых» представлениях «The Wall».

Теперь я уже не могу вспомнить самую первую свою встречу с Дэвидом. Мы оба определенно играли в одних и тех же концертных точках, к примеру на вечеринке, посвященной дню рождения Либби и ее сестры, а также совершенно точно встречались друг с другом по различным поводам, раз мне удалось различить его в толпе, собравшейся тогда в КХК.

Будучи уроженцем Кембриджа — его первые музыкальные встречи с Сидом происходили как раз во время учебы в Кембриджском техническом колледже, — Дэвид находил массу работы для «Jokers Wild» как на месте, играя, к примеру, для контингента американских летчиков, которые, надо полагать, дожидались Третьей мировой войны, так и во время периодических вылазок в Лондон. Однако Дэвид отваживался и на более дальние вылазки. Первая проба была предпринята в августе 1965 года: вместе с Сидом и несколькими другими друзьями Дэвид путешествовал по югу Франции и выступал на улице перед прохожими. Он решил съездить на континент вместе с «Jokers Wild», и они примерно на год (включая «лето любви») там застряли, весьма прагматично переименовавшись в «The Flowers».

Группа в конечном итоге распалась, и к тому времени, как я увидел его во время выступления в Королевском художественном колледже, Дэвид вроде как был не у дел. Работал он в тот момент водителем фургона дизайнеров Оззи Кларка и Элис Поллок, которые заправляли бутиком «Кворум» в Челси.

Формально мы сошлись с Дэвидом перед Рождеством 1967 года, когда предложили ему присоединиться к нам в качестве пятого члена «Pink Floyd». Сида тогда удалось уговорить, что подключение Дэвида — хорошая идея. Были соблюдены все формальности в виде общего собрания группы, однако Сид наверняка понимал, что его отказ уже ничего не решит. Дэвид принял наше предложение, и мы пообещали ему гонорар в 30 фунтов в неделю. Правда, мы забыли ему сказать, что реальный наш заработок составлял всего треть этой суммы. Стив О'Рурк, который теперь стал нашей основной точкой контакта внутри агентства Брайана Моррисона, обеспечил нашему новому участнику комнату у себя в доме, к которой прилагался магнитофон «Revox» и бесплатные бутерброды. Там Дэвид за считаные дни освоил весь наш репертуар.

Куда большей проблемой для Дэвида стало утверждение в составе существующей группы. Официально он числился вторым гитаристом и бэк-вокалистом. Однако Сид видел в Дэвиде чужака, лезущего не в свое дело, тогда как остальная часть группы рассматривала его как потенциальную замену для Сида. Впрочем, мы изо всех сил уклонялись от объяснения положения дел Дэвиду, по-прежнему закрывая глаза на жестокую правду. Находясь между двух огней, Дэвид как мог старался приспособиться к неловкой ситуации.

Дальше события стали развиваться очень быстро. В начале 1968 года состоялся ряд выступлений, когда мы пытались играть впятером. Что испытывал во время этих выступлений Сид, мы можем только догадываться: вероятно, он был не на шутку напуган и разгневан тем, что его влияние постепенно сходит на нет. Находясь на сцене, он прилагал самые минимальные усилия в плане выступления, судя по всему, просто делал вид, будто играет. Его откровенное бездействие, надо думать, демонстрировало нежелание принимать участие во всей этой чехарде. По мере того как Сид все больше и больше отстранялся, мы все яснее убеждались в том, что принимаем верное решение.

Самым откровенным примером отношения Сида стала репетиционная сессия в одном из школьных залов восточного Лондона, когда Сид провел пару часов, разучивая с нами свою новую песню под названием «Have You Got It Yet?». Он постоянно менял аранжировку, так что всякий раз, когда мы играли эту песню, припев «Нет, нет, нет…» недвусмысленно указывал на неверное исполнение. Это стало одной из последних и наиболее ярких демонстраций злости и разочарования Сида.

Все разрешилось в феврале, в один прекрасный день, когда мы отправлялись на выступление в Саутгемптон. В машине, которая должна была забрать Сида, кто-то спросил: «Так заезжать нам за Сидом или нет?» Еще чьим-то откликом стало: «Нет, черт с ним, пусть остается». Если вам этот обмен репликами кажется равнодушным до жестокости, то вы не ошибаетесь. Решение было принято, и так уж получилось, что нам пришлось проявить предельную черствость. Не желая замечать очевидной тяжести ситуации, я считал, что Сид попросту отвратительно себя ведет, и был так на него зол, что видел в нем лишь преграду, которая не давала нам стать успешной группой.