Инспектор и бабочка

Он не хочет думать об Альваро, потому что, думая о нем, упираешься в красную пижаму. В раскроенный затылок с застрявшим там электронным чипом. Он даже отдаленно не напоминает мотылька.

– В какой номер заселились скандинавы?

– В двадцать второй. Вы считаете, что они каким-то образом причастны?..

Икер пропускает вопрос администратора мимо ушей, чертовы скандинавы (пожилая супружеская пара) вырастают в его сознании до размеров гигантского цветочного пса у музея Гугенхайма в Бильбао. С той лишь разницей, что пса Субисаррета помнит в мельчайших подробностях, в то время как лица скандинавов постоянно ускользают, прячутся за пологом волос певицы Жюльетт Греко. Жюльетт всплыла в его памяти из-за старых скандинавских пней, что он подумал тогда? Не о певичке, – о скандинавах?

Они вполне могли оказаться свидетелями преступления.

Нет, не то.

Случайные свидетели автоматически переводят преступление в разряд неизящных, а следовательно, легко раскрываемых.

Мысль абсурдная, если учесть, что никаким преступлением в «Королеве ночи» и не пахло. Что же касается «Пунта Монпас»… К убийству, произошедшему здесь, скандинавы явно опоздали. Придется искать других свидетелей, если они вообще есть. Наверняка, есть! Стоит копнуть поглубже, рано или поздно обнаружится человек, который что-то видел (но не придал значения увиденному), что-то слышал (но истолковал услышанное неверно), что-то запомнил (но не смог подыскать нужную ассоциацию). В этом и состоит задача Икера: выйти на такого человека. Распознать его в толпе похожих, но совершенно никчемных, не представляющих никакого интереса для следствия людей. В отличие от «Королевы ночи», этот отельчик густонаселен, и далеко не все спят мертвецким сном в шесть утра: сказывается близость к пляжу и увеселительным заведениям, которых в Сан-Себастьяне в избытке. А есть еще и персонал, бодрствующий по долгу службы, и вряд ли он ограничивается одним лишь трусоватым администратором Аингеру.

– Вы заступили на смену в…

– В восемь утра.

– Кто дежурил до этого?

– Виктор. Ночной портье.

– Где я могу его найти?

– Он уже должен был появиться. Странно, что его нет.

– Странно?

– Обычно он не опаздывает.

– Мне нужен его адрес и телефон. А также запись с видеокамер.

– Обеих?

– Обеих, да. Меня интересуют последние сутки. И подготовьте мне список тех, кто проживает в отеле…

– Вообще-то, это конфиденциальная информация…

– Вообще-то, в вашем отеле произошло убийство. Нет?

Одно лишь упоминание об убийстве делает щеки не в меру впечатлительного Аингеру пергаментными, а глаза – тусклыми и безжизненными. С чего бы ему так близко принимать к сердцу происшедшее?.. Аингеру – патриот отеля, и его репутация для администратора не пустой звук? Не похоже, ведь до сих пор Аингеру производил впечатление легкомысленного парня, который (подобно всем парням его возраста) спит и видит, как бы скинуть постылую гостиничную униформу и облачиться в пляжные шорты. Пинать балду (желательно в обществе симпатичных девушек) и есть основное занятие таких парней. Во всяком случае, именно к этому они всеми правдами и неправдами стремятся. Они, а вовсе не сан-себастьянские полицейские, как ошибочно думают в Бильбао. Или Аингеру знает что-то, что не должен знать, и это знание опасно? Или ему кажется, что оно опасно?

– …Мне понадобится некоторое время, чтобы распечатать список.

– Сколько?

– Минут двадцать. Наш принтер не работает.

– Надеетесь наладить его за двадцать минут?

– Нет. Просто сбегаю в соседний офис. Я в приятельских отношениях с тамошними клерками, и они мне не откажут.

– Вот как? Вы легко налаживаете приятельские связи?

– А что в этом предосудительного? – настораживается Аингеру.

– Ничего. А с постояльцами отеля вы тоже на короткой ноге?

Щеки администратора, еще секунду назад напоминавшие пергамент, неожиданно начинают пылать:

– С чего вы взяли?

– Просто спрашиваю.

– У нас принято соблюдать субординацию…

Ну да, принято соблюдать, но можно и отступить от правил: ответ звучит слишком обтекаемо и потому не засчитывается. Что все-таки скрывает этот идиот? И написанное на пергаменте просматривалось не слишком хорошо, а теперь, когда он залит красным…

– Общение с убитым ограничилось лишь его регистрацией в отеле?

– Ну… Один раз он попросил меня поговорить с соседями. Ему мешал шум из номера на противоположной стороне коридора.

– Какого рода шум?

– Вернее сказать, это был не совсем шум. Музыка.

– Музыка?

– Видите ли, номер напротив занимает парень-саксофонист…

– Пассажи в неурочное время?

– Что-то вроде того.

– А этот парень… Саксофонист… Он что, плохо играет?

– Почему? Очень даже хорошо.