Инспектор и бабочка

Это все «Джаззальдия», это она превращает циников в романтиков и похитителей снов, почему он не сказал этой короткостриженой женщине, что он – поклонник джаза? Тогда у них возникло бы чуть больше точек соприкосновения, а общение не пришлось бы ограничивать желтыми полицейскими лентами… Мадре миа, и о чем он только думает?

– Забавные создания, – Икер в очередной раз попытался отделаться от лица кошачьей богини, хотя прилагательное «кошачья» можно было бы уже и опустить – за ненадобностью. – Они всегда мне нравились.

– Кошки?

– Да. Как их зовут?

– Никак.

То же самое сказал ему ангел. Но ангелу всего лишь восемь, и голова его забита невесть чем, а вот от тридцатилетней, вполне здравой женщины он мог бы ожидать и другого ответа.

– Странно, вы не находите?

– Нет, – женщина снова улыбается, на этот раз снисходительно. – Мы привыкли.

– Ну, хорошо. У кошек нет имени. А как зовут вас?

– Дарья, – просто говорит она. – Не знаю, как воспроизвести это на испанском…

– Дариа? – старательно повторяет Икер.

– Это русское имя. Я – русская.

Русская!.. За долгие годы работы Икер сталкивался с русскими всего лишь несколько раз, и это были не самые приятные знакомства: парочка мелких наркодилеров, с полдюжины проституток, один международный аферист, специализирующийся на торговле элитной недвижимостью (обладатель коллекции из пяти поддельных паспортов); один владелец автомастерской, где перелицовывали краденые автомобили. В поле зрения полиции русские попадали гораздо реже, чем цыгане, марокканцы или колумбийцы, но это не может служить оправданием тому, что знания Субисарреты о России весьма поверхностны. Вернее, их нет вовсе. Россия – в противовес Испании – холодная страна, там никому и в голову не придет улыбнуться незнакомому человеку. А легкое вино заменяет тяжелая водка, которую пьют, чтобы хоть немного согреться. Кажется, Россия – страна великой культуры, страна философов и поэтов, неплохо было бы вспомнить хотя бы одно сакральное для русских имя!.. Но ничего, кроме проклятой водки, международного афериста и Дианы Бирнбаум (так звали одну из потаскух), Субисаррете на ум не приходит.

Вряд ли Диана Бирнбаум была поэтом, а уж тем более философом, надо бы купить водки в ближайшем к дому супермаркете, чтобы проникнуться русским духом.

– Значит, вы приехали из России… – светский тон дается инспектору с большим трудом.

– Нет. Я давно не была в России.

– А девочка? Она тоже русская?

– Наполовину. Ее отец был англичанином.

Так же как и Кристиан Платт, в котором инспектор Субисаррета упорно не хочет признавать своего друга Альваро. Но сейчас его волнует совсем не национальность родителей ангела.

– Как долго вы пробудете в Сан-Себастьяне?

– Недолго. Через два дня мы уезжаем.

– Если интересы следствия потребуют, вам придется задержаться, – говорит Икер первое, что приходит в голову.

– Не думаю, что в интересах следствия задерживать ни в чем не повинных людей только потому, что они имели несчастье проживать в гостинице, где произошло преступление.

– Убийство, если быть совсем точным. Сегодняшней ночью вы не слышали ничего подозрительного?

– По ночам я сплю достаточно крепко.

– А перед рассветом? Может быть, шум? Голоса? Посторонние звуки?

– Тело обнаружили не так давно, насколько я понимаю? – вопросом на вопрос отвечает русская Дарья.

– Несколько часов назад.

– Если бы кто-то услышал нечто подозрительное, вы оказались бы здесь намного раньше, не так ли?

– Кажется, сроков произошедшего я не уточнял. И не говорил вам, когда именно было совершено убийство.

– Это нетрудно предположить, исходя из логики ваших вопросов. К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Я ничего не слышала, ни ночью, ни перед рассветом. Не просыпалась от посторонних звуков, и никакие голоса в коридоре меня не беспокоили.

С самого начала все пошло не так. Полноценный опрос свидетеля обернулся сплошным лирическим отступлением, а когда Икер все же попытался вернуть дамочку к существу дела – получил в ответ пару едва ли не издевательских реплик. Все это злит Субисаррету, но еще больше то, что он по-прежнему не может отвести глаз от ее лица.

– Понятно. Я все же хотел бы переговорить с членами вашей семьи. Девочкой и ее братом. Особенно с братом. Когда он вернется?

– Не знаю. Может быть, через полчаса. Может быть, утром.

– Я оставлю вам свой номер телефона. Как только он появится…

– …я позвоню вам.

– Отлично.

– Я могу идти?

– Да, конечно.

Сейчас она уйдет, исчезнет в глубине коридора, как исчез ангел. Быть может, если бы визитка Субисарреты была другой… со скромной припиской после имени – «машинист поезда на Чаттанугу», это заинтересовало бы ее хотя бы ненадолго, вызвало улыбку и желание поговорить о поездах. О Чаттануге, в конце концов, это всего лишь маленький город в штате Теннеси, да и движение поездов на местную станцию давно прекращено.

Железнодорожный тупик, вот что такое теперь Чаттануга, если смотреть на нее из кабины машиниста.