Инспектор и бабочка

В прошлый раз на ангеле была футболка (то ли с собакой, то ли с насекомым), сейчас – джемпер с потешной круглолицей физиономией, надпись под ней гласит: MAFALDA. Еще один персонаж, который наверняка отыскался бы в магазинчике комиксов, на детской полке. Мафальда – рисованная девочка, способная вызвать только умиление. С Лали, – девочкой из плоти и крови, – нужно быть настороже. Во всяком случае, Субисаррета допускает, что «разговор» с Кристианом Платтом вполне мог вылиться в мелкую пакость. Не опасную для жизни, но оскорбительную.

– Сказала ему, чтобы он не трогал Ису. Иначе ему будет плохо.

– Так и сказала?

– Да.

– А ты умеешь сделать так, чтобы кому-то было плохо?

– Иногда умею. Но лучше до этого не доводить.

Субисаррета никак не может взять в толк, с чем имеет дело, – с простодушием или каким-то особенным детским иезуитством. Но что-то внутри подсказывает: до этого и впрямь лучше не доводить.

– Значит, ты пришла в номер к тому человеку…

– Нет, не так. Я его подстерегла.

– Где именно?

– На лестнице. В тот день, когда у Исы было выступление. Иса уехал еще днем, а Мо была в номере.

– А ты, стало быть, прогуливалась по коридору? Ожидала обидчика Исы?

– Я сидела на окне. Оттуда видно море и еще коридор, если смотреть в противоположную сторону. Я бы его не пропустила.

– Откуда же ты знала, что он на месте, а не где-нибудь в городе?

– Из-за его двери были слышны голоса. Он разговаривал.

– С кем?

– С Раппи.

– Кто такой Раппи? – удивляется Субисаррета.

– Такая, – поправляет его девчонка. – Она убирает в номерах. И возле дверей стояла ее тележка.

Очевидно, речь идет о ком-то из горничных. С Лаурой Икер знаком лично, о Хайат наслышан от Аингеру, но ими одними штат не ограничивается. Есть еще и таинственная Раппи, которая тоже общалась с Кристианом Платтом. Надо бы озадачить визитом этот появившийся впервые персонаж.

– Значит, ту горничную звали Раппи?

– Вообще-то, ее зовут по-другому, но я называю ее Раппи. Не очень-то она мне и нравится. Она старая и хитрая.

В колоде Субисарреты болтаются лишь две жрицы моющих средств: Хайат и Лаура, Лаура и Хайат. О возрасте Хайат Аингеру не распространялся, но Лаура, которой явно за сорок, вполне бы сошла в глазах восьмилетней девочки за старуху. И в ее цыганистой хитрости Икер нисколько не сомневается.

– Может быть, ты имеешь в виду Лауру?

– Может быть, она и Лаура, но на самом деле – Раппи.

– И что же такое Раппи?

– Червь, – снисходительно поясняет Лали.

– Червь? Никогда не слышал про червя Раппи…

– Потому что здесь они не водятся. Но это такой червь – на него не обращаешь внимания, пока не наткнешься.

Нужно отдать должное девчонке, она права: горничные – самые незаметные существа на свете. В этом они могут поспорить с офисными уборщиками, разносчиками пиццы и парнями, которые суют шланги в бензобак на заправке. Никому не приходит в голову вглядеться в их лица, никто не заботится о том, чтобы перейти на шепот в их присутствии: а ну как сокровенные тайны будут услышаны посторонним? На них и впрямь не обращаешь внимания.

Пока не наткнешься.

– А ты его видела? Не горничную Раппи, а самого червя?

– Сто раз. Или даже тысячу. Раппи живет у нас за домом, он огромный и редко высовывается из земли, но если уж высунется… Однажды он уволок маленькую антилопу, а еще – Ндиди, который следил за розами. А еще мундштук от саксофона, Иса очень расстроился…

Так не пойдет, напрасно Субисаррета затеялся с червем. Нужно вернуть ангела в русло конструктивной беседы, а уж о настоящем раппи они поговорят как-нибудь потом.

– Давай вернемся к подоконнику, на котором ты сидела, Лали. И к тележке горничной.

– Она просто стояла в коридоре. А потом Раппи вышла из номера, что-то спрятала в карман и откатила тележку к лестнице.

– А с подоконника был слышен разговор в комнате?

– Нет. Было слышно только ш-ш-ш, – ангел выпустил воздух изо рта. – Они разговаривали шепотом.

– И через дверь было понятно, что они шепчутся?

– Да.

– И что было дальше?

– Потом тот человек вышел и тоже направился к лестнице.

– Он спустился в холл?

– Это была другая лестница.

– Черная? – уточняет Субисаррета.

– Да. И я пошла за ним.

– А потом?

– Потом он испугался.

– Испугался? Кого?

Глаза ангела из просто синих становятся темно-синими, а потом и вовсе темными. Перемены в цвете разительны, но еще более разительно то, что проделывает ангел. Он снова морщит рот, но с губ слетает не невинное «ш-ш-ш», что-то совсем другое. От чего у инспектора пробегают мурашки по спине и взмокает затылок.

Это – самый странный звук, слышанный Икером в жизни.