Инспектор и ночь

— Нельзя сказать, чтобы вы были потрясены.

— Нет, — признается инженер.

— Скорей наоборот.

— Пожалуй, да, — соглашается охотно Славов. — А что — вас это удивляет?

— Меня при моей профессии ничто не удивляет. Кроме неизвестности. А в этой истории — одна сплошная неизвестность.

— Вряд ли я могу быть вам полезен. Я абсолютно не в курсе происшедшего.

— Не беспокойтесь. В этом доме все, как один, не в курсе. И меня, откровенно говоря, интересуют самые простые вещи, известные, вероятно, каждому.

— Но тогда почему вы обращаетесь именно ко мне? Колев, мне кажется, тоже дома.

— Да, но он сейчас занят. Биологией. Специалист-биолог посвящает его в таинства учения о виде.

— А, Евтимова… Почему такой тон? Это его невеста.

— А он сказал, что родственница. Ну, да бог с ней. Перейдем тогда к другим соседям. Вы мне разрешите сесть?

— Извините, — краснеет Славов. — Мне следовало самому вам предложить.

Мы садимся, и я снова возвращаюсь к своему вопросу, а Славов повторяет свой ответ.

— Я совершенно не в курсе происшедшего. С соседями я, признаться, дружбы не вожу.

— Ни с кем? — спрашиваю я в упор.

— Почти ни с кем, — уточняет Славов.

— «Почти» — это звучит уже более обнадеживающе. А как, простите, зовут исключение — Дора или Жанна?

— Жанна. И притом не сейчас. Раньше. Теперь мы с ней не разговариваем.

— Жаль. Порвать единственный контакт с этим миром… Держу пари, что причиной всему — Маринов.

— Причин много. И Маринов в данном случае не при чем. Просто дружба, которая расстроилась из-за различия во вкусах и взглядах на жизнь.

Славов протягивает мне пепельницу — опасается, как бы я не просыпал пепел на пол.

— Хорошо, хорошо, — отступаюсь я. — Не будем углубляться в интимные подробности. Но вы поймите, что мне важно знать, состоял ли Маринов с Жанной в известных отношениях или нет.

— Маринов, мне кажется, в последнее время заигрывал с Жанной, но не допускаю, чтобы он имел успех.

— Что вам мешает допускать это?

— То, что я все-таки знаю Жанну. Она поступает, может, не всегда разумно, но всегда руководствуется желанием. А чтобы такая девушка, как она, могла бы взять да увлечься Мариновым, это ж, знаете, чересчур…

— А что думает по этому поводу тетя Катя? — спрашиваю я и, прикурив одну сигарету о другую, бросаю окурок в пепельницу.

— Не знаю. Поймите же наконец: я искренне желаю вам помочь, но жизнь обитателей этого дома меня действительно никогда не интересовала.

— Ну, что ж, оставим этот вопрос. Кто был вчера вечером в комнате Маринова?

— Понятия не имею.

— Но вы хоть слышали шаги? — устремляю я взгляд на потолок. — Ваша комната и комната тети Кати — точно под квартирой Маринова. Какие вы слышали шаги — мужские или женские?

Славов тоже невольно бросает взгляд на потолок и тут же отводит его в сторону.

— Я не обратил внимания. Вы бы лучше Катю спросили. У нее слух острей, особенно на такие вещи.

— Спасибо за идею. Непременно ею воспользуюсь. Но пока я спрашиваю вас. Что вы делали в это время?

— В какое время?

— Приблизительно между десятью и двенадцатью.

Инженер пожимает плечами и кивает головой на стол, заваленный чертежами.

— Работал. А потом лег спать.

— Когда легли?

— Точно не помню.

Я чувствую, что человеку становится неловко из-за собственного упорства. И считаю необходимым ему помочь.

— Невозможно, чтобы вы не помнили. Вы слишком аккуратный человек. Достаточно окинуть взглядом вашу комнату, чтобы убедиться, что вы аккуратны во всем. Голову даю на отсечение, что вы ложитесь в кровать по часам и по часам встаете. И что вчера в ушах у вас не было ваты. Зачем же вы тогда пытаетесь мне лгать?

Лицо Славова приобретает поистине страдальческое выражение.

— А зачем вы требуете от меня положительного ответа, когда я сам еще не убежден в некоторых вещах? Ведь произвольное заявление может навлечь на человека беду…

— Вы имеете в виду Жанну?

— Вовсе нет, — дергается Славов. — Жанна на это не способна.

— Тогда освежите вашу память и ответьте на мой вопрос.

— Я сказал вам: точно не помню. Лег что-то около двенадцати. Я всегда ложусь в это время, хоть и не смотрю на часы, как вы предполагаете. Спустя полчаса или час наверху действительно послышались шаги, но я не обратил внимания, чьи и сколько было человек. Я, вы сами видите, работаю, а работая, не замечаю ничего вокруг.

— Ну, что ж. Пусть будет так. Надо тогда поговорить с Жанной. Авось она слыхала больше вашего.

— Не думаю, — скептически улыбается Славов. — Она из тех, что возвращаются домой раньше полуночи только в том случае, если у них грипп.

— Значит, ждать ее здесь нет смысла?

— Конечно. Она сейчас убивает время где-нибудь в «Варшаве» или «Берлине», а это, насколько я слыхал, довольно длительная процедура.

— Простите, у вас всегда так прибрано? — вырывается у меня без всякой связи.

— Как именно?

— Да вот так: все на своем месте. Иными словами — вам никогда не случается искать свои домашние туфли?

Славов озадаченно смотрит на меня.

— Зачем же искать, когда я знаю, где они…

— Вот этого-то ответа я от вас и ждал. Впрочем, к делу это не относится. Ну, не буду больше вам мешать. Всего хорошего. С легким паром.

*