Инспектор милиции

— Дальше, приезжаю к стаду. Славка меня с ходу: Лариса была, Маркиз пропал! Ну, я сразу и подумал, что Васька… Крикнул Славке, что, мол, поехал искать Маркиза. Забежал домой, взял на всякий случай сто рублей. А то как же без денег? И в Бахмачеевскую, к Ларисе. А ее дома нет. Я постоял возле окна. Помню, курил. Может быть, действительно бросил окурок. Потом махнул вдогонку Ваське. Решил, что он меня споил и увел жеребца. Дурак, не догадался вернуться к Филиппу. Васька еще у него был. Проехал я километров десять, думаю, на лошади теперь не догонишь. Сдал свою кобылу в колхоз «XX партсъезд». На автобусе добрался до области… Васька говорил, что в Сальск поедет. Билет показывал. Вот так я и мотался за ним… И при чем здесь обротка, не знаю! Может быть, Ганс притащил?

— Вот ты тоже! — не вытерпел Арефа. — По-твоему Ганс, старая, больная обезьяна, ночью сбегал в станицу, отвязал Маркиза, снял с него обротку и принес на хутор? Это уж совсем чушь!

— А помнишь, как он таскал домой патроны? Ты же сам мне тумаков надавал! — Сергей обернулся ко мне. — Вы спросите у отца.

— Это он из степи таскал! — воскликнул Арефа.

— И ты тоже думал, что это я. Было такое?

— Было, — кивнул Арефа. — Понимаешь, Дмитрий Александрович, стали дома патроны появляться… боевые. От немецкого пулемета. Думаю, кто-то из детей балует. Игрушка опасная. Перепорол внуков. Клянутся-божатся — не они. Я на Сергея… И что ты думаешь? Ганс! Он в степь любил ходить. Немецкий окоп обнаружил, и его желтые цацки заинтересовали. Откуда ему знать, что цацки эти могут на тот свет отправить? Верно, Сергей, было… Но так далеко, в станицу, Ганс никогда не бегал.

— Может быть, воры бросили обротку в степи? — сказал Чава.

Я выслушал обоих и высказался:

— Все это малоубедительно…

— Как хотите! — Сергей насупился. — Маркиза я не воровал. Хоть режьте меня!

— А за что тебе Василий двести рублей предлагал?

— Подбивал на одно дело. — Сергей пожал плечами. — Но я в его махинациях участвовать не собираюсь. И к Маркизу это никакого отношения не имеет.

— А что Чуриковы? — спросил я.

— Нет. Они тоже ни при чем. Ошиблись, младший лейтенант, — усмехаясь, проговорил Чава. — А настоящих воров проворонили, вот что я вам скажу.

— Петро и Гришка приехали? — спросил Арефа.

— Нет.

— Почему?

— Откуда мне знать? Если не верит, пусть сам во всем разбирается, — кивнул он на меня.

Отец зашипел на него:

— Попридержи язык! Понял?

— Как я еще докажу? — не унимался Сергей. — Пусть сажает в каталажку, пусть!

На нас стали обращать внимание.

— Не дури! Может быть, кто другой давно бы и посадил, а он…

Чава смотрел на меня мрачно и с обидой.

— Я не боюсь. Потому что плевать мне… Сам же будет оправдываться, когда… — Он махнул рукой, встал из-за стола и демонстративно сел подальше от нас.

Арефа тронул меня за руку:

— Ты не обижайся…

— Поеду я, Арефа Иванович. Без толку все это… Будем разбираться дома.

— Может, утречком двинемся вместе?

— Нет. Ждать не могу.

— Я провожу немного.

Мы вышли с Арефой со двора. Я все еще колебался, правильно ли поступаю. Но за каким чертом торчать здесь? По-цыгански я не понимаю. Все они как сговорились, каждый клянется, что невиновен.

Ничего не скажешь — выяснил. Как говорится, остался при своем интересе. Только бы опять не сбежал Чава…

Арефа, словно читая мои мысли, успокоил:

— Ты не волнуйся, Дмитрий Александрович. Завтра мы приедем… Я еще послушаю тут, может, кто ненароком сболтнет лишнее.

Я кивнул, а про себя подумал, что из всей этой затеи ничего не выйдет. Ворон ворону глаз не выклюет; Арефа же и говорил, что предательство считается у них самым подлым делом.

— Ты теперь в область или в станицу? — спросил он на прощание.

— А что?

— Да так. В область — поездом. А в станицу, вернее в район, отсюда рейсовый автобус ходит…

— В район, — сказал я. — Поезд поздно ночью идет…

— Может быть, все-таки останешься?

Я отказался. Неужели он думает, что я мальчишка, которого можно водить за нос? Это же надо выдумать такую историю, будто бы обезьяна притащила в дом обротку! Сказки для дошкольников…

Простился я с ним холодно. Во мне боролись два чувства: обида, что они воспользовались моим доверием, и жалость. Арефа, как мне показалось, метался между мной и сыном…

29

Автобус доставил меня в Краснопартизанск часов в пять вечера. Первым делом я зашел в лабораторию узнать результаты анализа крови, что обнаружил Славка Крайнов возле хутора Крученого.

Вообще-то меня уже не интересовало, что там скажут: Чава и Дратенко были живы и невредимы. Но зайти в лабораторию надо было. Кровь под ракитником оказалась лошадиной. Вероятно, поранился чей-нибудь конь.

Я колебался, ехать в станицу или в область, где оставил форму и мотоцикл. Не придя к определенному решению, зашел в РОВД, хотя говорить там о своей поездке, которая провалилась, мне будет стыдно. Разбирало любопытство: что дала проверка Лохова?

Как только я появился в дежурке, меня ошарашили:

— Кичатов, молодец, что зашел! Тебя вызывает в область комиссар. Лично.

— Когда? — спросил я у дежурного лейтенанта, теряясь в догадках, зачем это я понадобился своему высшему областному начальству.