Инспектор Вест в ужасе

— Скажите, выдержит ли ваш банковский счет или расходы вашей супруги придирчивую проверку?

— Я ничего не имею против любой проверки, сэр. Мы живем весьма скромно на мое жалованье. Я все время надеялся, что меня переведут в криминальный отдел, это дало бы дополнительные средства… Но поскольку нам и раньше удавалось сводить концы с концами, думаю, что и в дальнейшем мы будем укладываться…

— Вы хотите сказать, если вас снова пошлют на патрульную службу?

— Да, сэр, — ответил он тихо и тяжело вздохнул. Что-то вроде отчаяния появилось в его глазах. — Мистер Вест, хуже этого не будет. Ведь я не совершил ничего противозаконного.

— Если все дело в том, что вас запутал и сбил с толку ловкий адвокат, то вас даже не понизят в должности, — ответил Роджер. — Скажите, у вас серьезные денежные затруднения?

— Нет, сэр. Мы просто всегда живем очень экономно, как я уже говорил, но без долгов.

— Семейные неприятности?

Коттон заколебался:

— Ну-у…

Роджер быстро спросил:

— Дети есть, Коттон?

— Да, сэр, двое мальчиков и девочка.

— Сколько лет?

— Сыновья еще в школе.

— А девочка?

— Она… ей 19, сэр.

— Как она зарабатывает себе на жизнь?

Коттон не ответил, только страшно побледнел. Бирвитц заметил это одновременно с Роджером, он даже приподнял руку, привлекая внимание последнего к тому, что это могло означать. Роджеру передалось возбуждение Бирвитца.

Коттон же окончательно сник. Привыкнув действовать напористо, Роджер спросил:

— Тревожитесь за свою дочь, Коттон?

— Я… немного, сэр.

— Почему?

— Ну, понимаете, она… она всегда… всегда была чуточку легкомысленной. Вы же знаете, какова сейчас молодежь! Они не желают довольствоваться малым. Она познакомилась с «хорошей компанией», как она выразилась, в Сохо. Ну и три месяца назад ушла из дома… Сказала, что не хочет прозябать… С тех пор мы ничего о ней не слышали, сэр. Эта история чуть не свела в гроб мою жену, мистер Вест. Сами знаете, всякие мысли приходят на ум!

Теперь Коттон говорил очень тихо, видимо, ему трудно давалось его внешнее спокойствие.

— Насколько скверно обстоят дела? — ровным голосом спросил Вест.

Коттон закрыл глаза. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова открыл их и ответил:

— Если бы моя жена узнала правду, это бы ее окончательно убило… Я в этом не сомневаюсь. Моя Джейн дошла чуть ли не до последней стадии девичьего падения… Она работает «хозяйкой дансинга» в одном из клубов в Сохо, и мне точно известно, что она должна спать с любым из клиентов за несколько фунтов. Такие вещи страшно рассказывать про собственную дочь, но…

— Хорошо, Коттон, — мягко прервал его Вест, — раз у вас было такое на душе, нет ничего удивительного, что вы напутали со своими свидетельскими показаниями. Скажите, Джейн работает в одном из клубов Виддермана?

— Я не знаю наверняка, сэр, но это то место, где собираются парни Роки Марло. Пару лет назад Виддерман вроде бы рассорился с Роки, но я никогда не был уверен, что это не утка. Скорее всего это пустые разговоры, чтобы развязать им руки и дать возможность свободно действовать, внешне ненавидя друг друга, а в действительности поддерживая и помогая один другому во всех своих темных делах.

В отношении Джейн, разумеется, это ничего не меняет. Она по собственной инициативе согласилась на такой позор, захотела «красивой жизни»… Я-то надеялся, что, работая в Ярде, сумею ей помочь, потому что буду часто бывать в тех местах… Поверите ли, это какая-то адская пытка…

Коттон потер себе лоб.

— Да, настоящий ад, мистер Вест. Мальчики пристают, куда девалась Джейн, жена буквально помешалась от горя, а я… я же понимаю, что меня снова должны перевести в один из дивизионов, тогда как мне хотелось бы быть поближе к Сохо, чтобы в случае нужды помочь дочери… Черт знает, что за положение. И я понимаю, что в таком состоянии как следует не поработаешь… Фактически…

Он замолчал.

Роджер не стал его торопить. Когда же Коттон снова заговорил, голос у него был едва различим, и он все время яростно тер себе лоб.

— Фактически, мистер Вест, я настолько ненавижу все Сохо, что на суде стал сомневаться, показываю ли я ПРАВДУ и не хочу ли я упрятать Виддермана за решетку только потому, что он один из соховских воротил и что не действую ли я предвзято в своих обвинениях? Думаю, вы понимаете, что я имею в виду, сэр?

— Да, я все прекрасно понимаю, — кивнул головой Роджер.

Будучи человеком исключительно порядочным и честным. Коттон измучил себя сомнениями в собственной объективности. Он оставался таким, каким его считали в Ярде: старательным, расторопным офицером, менее честолюбивым и перспективным, чем Бирвитц, но полицейским до мозга костей.

Когда он ушел, Бирвитц сказал:

— Интересно, сколько еще вот таких, как мы, бедолаг?

— То есть?

— Ведь и меня дергал кто-то до тех пор, пока я не превратился в комок нервов. С Коттоном случилось то же самое.

— Да. Выходит, полицейские дела были проиграны вовсе не по злому умыслу, а потому, что каждый из семерых офицеров, дававших показания, жил на одних нервах. Может ли это быть простым совпадением?

Когда Бирвитц промолчал, Роджер продолжил: