Инсталляция

— Отправляй, — улыбнулся Томаш. — Только пусть сообщение будет: «Родители должны снять браслеты».

Это было так просто… Томаш ещё дописал что-то от себя, закрывая от меня экран, и нажал на отправку.

Мы подошли к окну и посмотрели на соседние дома.

Светило солнце.

К нашему дому шли жители нашего города.

Родители крепко держали за руки детей.

Весь наш город стал свободной зоной. Для родителей, для детей — для всех.

А впереди у нас были ещё города.

День выдачи заказов

Я сидел на подоконнике, обхватив колени. Окно продувало, я ёжился от холода и смотрел сквозь неплотную занавеску. В ночной темноте всё почти как у нас дома. Можно даже представить, как я слезаю с подоконника (осторожно, чтобы не наступить на паровоз от железной дороги), выхожу из комнаты, крадусь к родительской двери, потом топаю босиком в зал, ищу в темноте большого плюшевого пса и забираю его к себе. Слышу, как на кухне гудит холодильник, тикают настенные часы… Но вот кто-то заворочался на втором этаже двухъярусной кровати, неразборчиво зашептал. Где-то послышались всхлипывания. Можно пойти, поговорить, успокоить. Но я не двигался с места и просто отвернулся. За окном сыпал снег, и, кажется, был слышен хруст шагов. Нам никуда не деться, за нами следят. Дальше — забор и колючая проволока. За нею — мир. А мы — здесь. Мой город далеко, мои мама и папа, наверное, скоро меня забудут.

Нас человек двадцать — тех, кто нашёл чёрные шары.

Я хорошо помню, как это было. А было это просто. На перемене я бежал по коридору, остановился, и холодный чёрный шар размером с яблоко коснулся моей ладони. Чернота казалась такой яркой, что я невольно залюбовался. Но потом пришёл страх, я попытался сбросить шар, оттолкнуть и побежать дальше, но шар просто завис в воздухе и поплыл рядом со мной. «Чёрный шар! Чёрный шар!» — завизжали девчонки. А мальчишки просто стояли и молчали. Смотрели на меня долго, сурово и по-новому. На помощь мне побежали учителя, мне захотелось плакать, но тут перед моими глазами что-то вспыхнуло, и я переместился в купе мчащегося вагона. И подумал только: «Так вот что бывает дальше».

По-настоящему в чёрные шары не верил никто, но все их боялись. Я знал, что их не бывает, это сказал мне папа. Да, раз в год в различных частях мира пропадают дети, и это ужасно, говорил папа, но придумывать чёрные шары… Мама отмахивалась от таких разговоров. Но в школе говорили так: увидеть чёрный шар может только ребёнок, увидевшие чёрный шар пропадают и никогда не возвращаются, и никто не знает, что бывает с теми, кто увидел его. Шары появляются зимой, в один из дней, и сколько их появится, никто не знает. Но уж не больше одного шара на город. В каких-то городах они могли не появиться вовсе… И вот мы едем на поезде, в купе сидят ещё два мальчишки моего возраста и девчонка. В вагоне больше никого нет, выходы задраены, телефоны не работают… Мы ехали больше суток, почти не разговаривали, а просто сидели, укутавшись в постельное бельё. И уже потом был охраняемый дом, в который привозили других детей. Все — примерно одного возраста, лет десяти-двенадцати. Мне было одиннадцать. В доме мы прожили несколько дней, пока съезжались дети из разных частей страны.

— Я так его и не увидел, этот чёрный шар! — возмущались мальчишки. — Хоть бы показали! Может, и не было никакого чёрного шара!

— Дурак ты, был чёрный шар, вот такенный!

— Сам дурак!

Мальчишки быстро переходили к дракам, потому что было грустно, и потому что стыдно было плакать. Девчонки были тихие. За нами присматривали взрослые, но их было немного, и все они оказались неразговорчивыми. Мы жили будто в пустоте, в неизвестном городе, а за окнами постоянно падал снег.

Я слез с подоконника и направился к кровати, когда услышал, как громыхнула внизу дверь. Послышался громкий разговор, в коридоре зажёгся свет. Я растолкал наших, все тут же вскочили с кроватей. В каком-то едином порыве мы сплотились, встав посреди комнаты, и готовы были давать отпор. Дверь в нашу комнату распахнулась, полился свет.

— Всем одеваться! — прорычал мужчина. — Выдать одежду!

Мы торопливо переодевались в новые костюмы вроде тех, в которых выступают футбольные сборные.

— Скорее, скорее! — кричали люди. — Переоделись — и быстро в машину! Бегом! Все вниз!

Все шумели, и мне вдруг показалось, что я услышал мамин голос, как она зовёт меня. Нам сейчас была нужна мама. Хотя бы одна на всех.

Мы ехали в микроавтобусе по какой-то степи, нас клонило в сон, и мы один за другим обмякали в автобусных креслах. Сквозь сон я чувствовал, как нас куда-то переносят, а потом сильный гул, и на какое-то время моё тело стало невесомым. Когда я открыл глаза, то в большой стеклянной комнате кроме меня были два человека, женщина и мужчина. Точнее, какая там женщина — почти что девчонка. Лет, наверное, восемнадцати. Мы стояли друг напротив друга.

Девушка улыбнулась, и у меня почему-то потеплело на сердце.

— Ну здравствуй, Тайго, — просто сказала она.

— Я Максим, — резко сказал я.

— Ты Максим, — кивнула девушка. — Но теперь ты ещё и Тайго. Пойдём домой.