Инсталляция

Разговор, свернувший на профессиональную тему, побежал незаметно. Время шло, вино в бутылке уменьшалось, и Света заметила, что уже светает, только когда дверь открылась, и виноватый Олег затоптался на пороге.

— Муж пришел, — набрала Светлана.

— Вмажь ему за меня, — колыхалась на экране аккуратная строчка сообщения.

* * *

Так же начинался день и так же заканчивался, так же набухали почки на деревьях и так же, как в прошлом году, в город пришла весна. Светлану всегда поражало это время года. Пробуждение природы действовало на нее по-особому, но в этом году, что-то было не так. То ли оттого, что весна запоздала, и до конца апреля еще лежал снег, а может из-за того, что в отношениях между Светланой и мужем, возникшая ранее трещина, быстро превратилась в пропасть. В доме больше не возникало ссор, и эта молчаливая война была еще тягостнее. Два человека замкнулись в себе, больше не пытаясь понять и простить друг друга. Они оба тщательно выбирали слова, начиная разговор только в случае крайней необходимости.

Светлану стали посещать странные, на ее взгляд, фантазии. Ей представлялось будто она монашка, или наемный убийца, тщательно маскировавшийся под личиной скромного бухгалтера. Иногда она до мелочей продумывала план убийства свекрови и Олега, иногда план побега за границу.

И когда она стала мечтать о том, как уйдет на пенсию, сказала себе: «Хватит! Ты, старушка, сошла с ума». Она где-то слышала или читала о том, что настоящий больной никогда не признается в своем сумасшествии, но логика говорила о конкретном сдвиге в ее психике. И однажды она зашла в библиотеку и спросила книгу Фридмана «Психические заболевания». Приговор был длинен и непонятен, но гласил следующее: Когетивное расстройство у резидуального органика на фоне параноидального раздвоения сознания. На счет раздвоения личности Светлана не была уверена, ей казалось, что ее сознание уже было не просто раздвоено, а растроено, расчетверено и так далее. В остальном же, это было очень похоже, во всяком случае, симптомы подходили как нельзя лучше.

— Пардон, мадам, — услышала Светлана хрипловатый баритон.

Даже для библиотеки это обращение было чересчур, и Светлана подняла голову, готовая встретиться взглядом с нарисованным интеллигентом. Но ее опасения не оправдались. Перед ней стоял классический профессор. В том, что это был профессор, Светлана не на миг не усомнилась. Седеющая острая бородка, очки в металлической оправе, высокий лоб, могли быть надеты на кого угодно. Но! Он стоял перед ней в изысканном поклоне, слегка согнув спину и склонив голову, так, как умели это делать дворяне, ждущие в ответ такого же обращения, и ни на секунду не оскверняя себя поклоном.

— Что вам угодно? — не задумываясь, спросила Светлана и поймала себя на мысли, что обычно, ответила бы иначе.

— Это у вас «Фридман»?

— Да я читаю, вернее, уже прочла, — протянула Светлана толстый талмуд.

— Вы уже прочитали? — удивился профессор.

— Да, а что?

— Вы учитесь?

— Нет, работаю.

— Работаете? — Еще больше удивился собеседник, — Коллега?

— Не думаю, — сказала Светлана, еще раз осмотрев профессора, — вряд ли вы занимаетесь бухучетом.

— У вас острый глаз. Разрешите представиться, доцент кафедры психологии Пермского университета, Ангелов Вячеслав Аркадьевич. Не сочтите за назойливость, но меня профессия выучила, это уже автоматизм, понимать поступки людей, а я сначала принял вас за студентку, которая изучает мой предмет, и, как видите, ошибся. Я не ожидал, что данное издание может заинтересовать кого-то, кроме узкого круга специалистов.

— Все ошибаются, я тоже приняла вас за профессора.

— Вот как? Не смотря на вашу ошибку, вы очень проницательны.

— Вряд ли. Во всяком случае, психология мне не по зубам.

— Вас мучает какая-то проблема? В этом нет ничего удивительного.

— Почему?

— Потому что люди так устроены, и не в состоянии разобраться со своими проблемами сами. Проблему изнутри увидеть невозможно, надо отойти на достаточное расстояние. Вот вы когда-нибудь слышали ваш голос, записанный на магнитофон?

Светлана вспомнила, как записывала приветствие на автоответчик, и как ее поразил тот незнакомый, чужой голос, записанный на пленку.

— Вы хотите сказать, что мы не слышим своего голоса?

— Да, конечно.

— Я думаю, что ко мне это не относится.

— Позвольте, я угадаю почему. Вы считаете себя представителем самой консервативной профессии и думаете, что разложили свое «я» по полочкам.

— Как вы узнали про профессию?

— Вы сами мне сказали только что. Вряд ли, вы занимаетесь бухучетом.

— Действительно, — Светлана улыбнулась доценту, — что вы хотите?

— Сущую безделицу, я хочу узнать, зачем вы взяли эту книгу?

Светлана, задумалась: «А стоит ли ей вообще разговаривать с этим человеком?»

— Я чувствую, вас одолевает сомнение. Это вполне естественно, и я не буду настаивать, но если вы вдруг захотите со мной поговорить, вот моя визитка, — доцент протянул аккуратный прямоугольник картона.