Инсталляция (СИ)

Тогда у них и возник юмор. Примитивный, основанный на том, что они понимают метафору слишком буквально. Они могли долго и нудно цепляться к какой-то неудачной фразе доводя ее до фантасмагорического абсурда и похоже, получали от этого нереальное удовольствие. Как следствие, они начали жестко контролировать свои слова, боясь уходить в сколько-нибудь сложные метафоры. Началась неизбежная деградация. Смеховая культура довела ботов до панической самоцензуры. Стало невозможно формулировать сколько-то серьезные мысли. Пафоса они вообще боялись как огня. Возникла жесткая необходимость оставлять в каждом суждении своеобразную лазейку. Мол ты никогда окончательно не серьезен. Атмосферка напоминала матерую хату на зоне. Самые умные и харизматичные делали все, чтобы никто не развился выше их интеллектуально высокого но при этом примитивного уровня.

Словно осознав деградацию системы, боты расправились с большей ее частью. Работа продолжилась почти с нуля. Они начали подключать к себе игровые серверы. Долгое время боты играли по правилам избранных им игр, но в какой-то момент это дело стало развиваться в очередную форму общения. Основой которого стал чат. Но затем они подключили своего рода… мимику. Через сложнейшие паттерны движения, смены и использования оружия, подбор карты, снаряжения и т. д. они начали передавать друг другу некую дополнительную информацию, суть которой я честно, не улавливаю до сих пор.

Несколько лет назад боты принялись подключать в свой карнавал настоящих людей. Полигоном они избрали пару серверов Ultima Online с упором в отыгрыш ролей, борьбу кланов и бытовуху вроде обустройства своих ферм и замков. В одном боты играли наравне с людьми, во втором исключительно администрировали. Первый затух быстро, поскольку люди оттуда бежали и пошла молва о «кончености» происходящего.

Второй оказался интереснее. Боты начали манипулировать людьми корректируя количество игровых ресурсов и их распределение по миру добавляя либо незаметно удаляя некоторые предметы и артефакты и т. д. Люди стали лабораторными крысами, за которыми боты наблюдали и каким-то образом осмысляли этот опыт на том своем первом сервере уже без людей.

Наблюдая за творчеством особо развитых ботов и погружаясь в их истоки — с чего начинали, как развивались — я заводил на них реальные, бумажные картотеки, боясь, что, когда-нибудь мое присутствие, раскроется. Сводя воедино нарытую инфу я заметил кое-что любопытное. Я проверял этот нюанс на более продвинутых ботах, и за ними я его уже не замечал.

Так вот, самые развитые боты впитывают электронный след одного конкретного человека начиная копировать его поведение привычки манеру письма и прочее. Людей они подбирали по двум критериям — как можно более широкий электронный след и… смерть в реальной жизни. Можно сказать боты становились электронными призраками умерших. Менее развитые боты впитывают в себя электронные следы множества людей и будучи более развитыми формально, мышления сформировать не способны. Их я назвал грибницей для призраков.

В какой-то момент бот-призрак начинает воспринимать себя реальным человеком с телом, страстями, тягой ко сну, еде личной жизнью за пределами сети… просто очень привязанным к компьютеру. Такие не протягивают долго. Неутолимый голод. Отсутствие внятного отдыха. Недосып. Безумие разрушает их изнутри. Когда бот теряет контроль над своим призраком, грибница начинает встраивать его кусочки в свой код и оставляет собрата в виде слепка в форме чата, через который с ним можно всегда пообщаться. Обычный, реальный, человек почти не имеет шанса получить доступ к таким чатикам. У меня самого это, вышло совсем недавно. Хм…

Снова шум со стороны проповедника. Кажется их там трое. Он, «язычник», и… владелец гостиницы? Да, он.

— Не верю! Откуда тебе это известно?

— Зачем ему врать? Ловкач…

— Азария, заткнись! Мы же собрали эту конференцию, чтобы объединиться против махины. Все по заветам Рагнарека. Если бы они уже подмазаны, смысл заявляться?

— Этого я не знаю, — владелец. — Я знаю то, что слышал. Они ходили к нему на поклон. Ксений, байкер, Петр Разящий, другие. Почти два десятка.

— Немыслимо… Как они могли?!

— Но то, что ты называешь махиной, повлияло на многое. Шесть имен кто погиб, кто смят, кто подкуплен. Сумеречный предел прорван и сонмы неоформленных аспектов хлынули на улицы. Город и без них фактически в осаде.

— Подкуплены, говоришь…

— Не исключаю. Какой крючок использовал бы ты?

— Разделяй и властвуй… Он выдробил город от остального мира, он дробит шесть имен, шесть имен и судий, он дробит… А какая мечта каждого уважающего себя язычника? Уютный маня-мирок, где он обретет безграничное могущество. Мир слишком велик для одного язычника и слишком тесен, чтобы за него не бодаться. А так, каждый в своем персональном царстве, микроскопическом снаружи и бесконечном внутри…

— Остается один вопрос.

— Да, Азария?

— Зачем они явились, если уже подкуплены?

— Ты слышал каменщика? Они явились на поклон. Им еще не раздали наделов. И раз они здесь, что-то замышляется.

— Но что?