Инсталляция (СИ)

Наш герой миновал ряды с тортами, коим на глазах меняли наклейки со сроком годности, конфетами, овощами, замороженной курицей и свернул к чёрному ходу, но в последний миг решил воспользоваться парадным. Улица объяла его удушливым холодом.

«Только этого и ждут… Может, псы Канцелярии? Я законопослушный, насколько позволяет профессия… но после Злополучного мужики плюют на собственные условности. Впаяют ещё оскорбление своих чувств фактом собственного существования… Но псы Канцелярии расхаживают в стильных шлемах и грамотно используют окружение. Ох, ё. Оторвался?»

Козломорд было не видать. Может, действительно стоят у чёрного хода? Фокусник помотался по городу некоторое время, но слежки за собой больше не замечал. Тогда окольными путями — осторожность превыше всего! — он пробрался к рабоче-студеческому-чёрт-знает-какому ещё общежитию в сердце Леворечья и в обход скучающей вахтёрши поднялся на третий этаж.

Тук-тук!

Дверь нужной квартиры не открывалась долго, будто хозяин до последнего верил, что гость передумает и уйдёт подобру-поздорову. Но гость не уходил, и в возникший проём высунулось, наконец, хмурое лицо.

— А, ты, — прогундосило оно голосом, в коем угадывались нотки суровой наивности. — Не думал, что хватит наглости вернуться.

— Тут такая задница, Тим… — даже не знал, с чего начать Фокусник.

— Знаю, — хозяин коснулся правой руки, которую почти никогда не вынимал из кармана. По сравнению с левой она выглядела хиловатой и даже ущербной. Отчасти повинный в этом наш герой старался на неё не глазеть.

— Укроешь меня на время?

— Ну… — замялся Тимур.

— Ты мне должен! — почти пискнул наш герой.

Хозяин тяжело вздохнул.

— Ладно. Хорошо! Поверить не могу…

Квартира, которую снимал очередной приятель нашего героя, выглядела так, будто принадлежала старым гоблинам, чьим единственным утешением и отрадой было коллекционирование одинарных вонючих носков. В перерывах они раскрывали на случайных страницах все книги, что попадались на глаза и швыряли их вперемежку с исписанной бумагой. Потом, отдышавшись, грызли карандаши и ручки, рубились в допотопные пошаговые стратегии и много читали с громоздкого кинескопического монитора в углу.

Впрочем, если забыть о гоблинах, можно было вообразить, что путник набрёл в берлогу обыкновенного студента.

Фокуснику приходилось не только лавировать в этом бардаке, но и вжимать голову — высоту потолка явно рассчитывали пресловутые гоблины, коих обделили окладом, строительными материалами и временем. Как в таких условиях выживал дылда Тимур? Посреди бумажных залежей и носков идолом высился старенький диван. Для того, чтобы устроиться на нём, нашему герою пришлось спихнуть на пол ворох увесистых томов Римского права. Сумка отправилась на тумбочку, кою он поначалу принял за излишне ровную стопку книг.

Тимур встал перед ним столбом и следил за каждым телодвижением — так судьи смотрят на ещё не закованных в кандалы рецидивистов.

— Как учёба? — попытался Фокусник завести светскую беседу. Тимур неопределённо хмыкнул.

Он относился к печальному племени «вечных абитуриентов», переживших армию и безымянный колледж, который в приличном обществе стараются не вспоминать. Эти индивиды отличаются трудолюбием крупного муравейника, но при этом настолько упёрты, что готовы биться головой о стенку годами, лишь бы поступить на специальность, к которой они совершенно не приспособлены. Что только укрепляет их в священной вере, что неудачно избранная стезя — как раз то самое, чем они могут заниматься в этой жизни.

Вот уже пятый год Тимур поступал на юридический факультет, но по его словам, в юриспруденции слишком много правосудия и до обидного мало справедливости. Он такой, этот Тимур, всегда глыбой за разумное, доброе, вечное, на слух отделяет ложь от полуправды и исключительно редко ошибается в своих суждениях.

— Вижу, соседа завёл, — не сдавался Фокусник, и в подтверждение своих слов ткнул носком кучку никогда не интересовавших Тимура журналов по компьютерному железу, потом кивнул на запертую дверь в соседнюю комнату. — В прошлый раз её тут не было.

— Завёл… — отозвался хозяин, будто ожидая подвоха.

— Как зовут?

— Ктулху.

— Э… — смутился наш герой. К юмору и тем более сарказму Тим никогда склонен не был. — Э-это прозвище такое?

— Нет.

Секундная стрелка на наручных часах Тимура затикала вдруг до смерти отчётливо. Ей вторил скрип бегущего по микросхемам электричества и тихое шкворчание разряжающейся батарейки.

— Через шестьдесят три минуты твои часы встанут, — выпалил Фокусник.

— Что?

— Э. Ничего. Говорю, который час?

— Без пяти пять, — Тимур выглядел человеком, готовым нанести упреждающий удар в любую секунду. У Фокусника засосало под ложечкой. Чувствуя, что слова каким-то образом оберегают его, наш герой заставил себя говорить:

— А твой… Ктулху… Он спит всё время?

Тимур сомкнул кустистые брови.