Инсталляция

В один год Новый Год заблудился в лесу.

— Куда идти? — растерялся он. — Направо или налево? Налево или направо? Взад или вперёд?

Неизвестно!

Тут он вспомнил, что север и юг по мху можно определить, и стал разглядывать деревья. Стало ясно, где север, а где юг! Только куда идти? На север или на юг? На юг или на север? На запад или на восток?

Непонятно!

Новый Год задумчиво постоял посреди леса, а потом решил: какая разница, куда идти, если всё равно прийдёшь ВСЮДУ!

И пошёл к одинокому лесному домику, в котором светилось окно.

Сансевьера

Гришка задумчиво водил влажной кисточкой по носу. Кисточка пахла мёдом и ещё чем-то непонятным. Ещё Гришка рассматривал свой локоть. К нему пристало конфетти, и Гришка мысленно его отцарапывал.

— Гришунь, ну ты что застыл? — спросила мама. — Докрашивай. У меня вот фонарик готов. Я даже окошки нарисовала, пусть будет, как дом. Ты чего?

Гришка опомнился, растерянно посмотрел на маму и закивал:

— А. Ага. Щас, — обмакнул кисточку в краску и стал поспешно разрисовывать гирлянду. — Вот смотри, тут я, для тебя специально, паука нарисую, а тут — жука и гориллу. Ну, и трактор. И многоэтажку. Ну, если поместится. И барана какого-то нарисую. Ещё не знаю, что.

— Подожди-подожди, — сказала мама. — Посмотри-ка на меня. Чего весь нос оранжевый? Смешно, конечно. Но давай, сбегай, умойся.

— Раз смешно, то можно и не умываться, — хихикнул Гришка и стёр футболкой с носа краску. Мама посмотрела недовольно, а он добавил: — А что, футболка у меня тоже оранжевая. Всё нормально.

Гришка снял с локтя конфетти и положил его на мамину голову.

— Украшения начинаются! — весело крикнул он.

— Гришунь, хватит баловаться, — попросила мама. — Давай дораскрашиваем, потом украшать.

К новому году они с мамой всегда готовились основательно. Разукрашивали окна, развешивали снежинки, гирлянды, лепили снеговиков из пластика. Вот только с ёлкой была проблема. Точнее — ёлки не было совсем! Ни настоящей, ни пластмассовой. Вместо неё была сансевьера. Они как-то специально с мамой отыскали настоящее название этого растения, и оно оказалось живым, весёлым, каким-то итальянским — как раз для нового года! Сансевьера длинными тонкими перьями тянулась прямо до потолка. На нее вешался дождик и бумажные игрушки, и она была как будто ёлка.

Кто знает, может, этот цветок и был ёлкой в душе, но на вид это была сансевьера сансевьерой. И хвоей не пахла. И дед Мороз у цветочного горшка смотрелся нелепо. И Снегурочка была этому как-то не рада. Но маме нравилось. Гришке тоже нравилось — раньше. Но вот в этом году… В этом году хотелось настоящего нового года!

— Мам, — сказал Гришка, перекладывая гирлянды с места на место. — Может ну её, сансевьеру. Всё сансевьера и сансевьера, растёт и растёт. А её украшаем и украшаем.

— Замечательно, — невесело сказала мама. — И что ты предлагаешь?

— Догадайся с трёх раз, — хитро прищурился Гришка.

— Не украшать сансевьеру? — спросила мама.

— Украшать ёлку, — кивнул Гришка. — Молодец, ты почти угадала.

— Ну, Гриш, — огорчилась мама. Я уже к сансевьере привыкла.

— Ну, мам…

— Гришунь. Не капризничай. Ты что, маленький, что ли?

Гришка ничего не сказал, а только выпятил нижнюю губу и отвернулся. Что тут скажешь? Разве что можно ногтём в обоях процарапывать обиду. Но что это изменит?

Мама посмотрела на него и вздохнула. Из открытой форточки дул ветер, покачивал перья сансевьеры, шевелил бумажные украшения на полу. В окно заглядывали предновогодние снежинки и тут же исчезали. Мама достала большой пакет.

— Гришунь, — сказала она. — Собирай сюда украшения.

— Зачем? — обиженно спросил Гришка.

— Подождёт наша сансевьера. Для неё завтра украшения сделаем. Давай, без разговоров. Собирай и сам собирайся. На улицу. Только мигом, ладно?

— Хорошо…

Он поспешно оделся, надвинул на глаза шапку и постучал варежкой о варежку. Мама осторожно взяла шуршащий пакет и открыла двери.

Гришка шёл, аккуратно оставляя свежие следы на нехоженом снеге и время от времени оглядывался на маму. Мама шла следом и наступала на Гришкины следы.

— Мам! — возмутился Гришка. — Не порть!

— Какой капризный, посмотрите на него, — усмехнулась мама и послушно пошла рядом.

Людей почти не было. А те, которые попадались на пути — были какими-то предпраздничными и почти ненастоящими. Некоторые из них несли ёлки. С ёлок сыпалась хвоя и тонула в глубоком снеге.

В парке было пустынно. Они с мамой уходили вглубь, продираясь через заросли. Вдруг на их пути появился мужчина в камуфляже.

— Ёлку рубить? — гаркнул он.

— Руками, что ли? — удивилась мама. — Гуляем.

— Ну, гуляйте, — согласился мужчина.

Начинало темнеть, и мама включила яркий фонарик. Гришка смотрел по сторонам и стряхивал с веток снег. На варежках налипли снежные комки, снег забивался в сапоги и Гришка его время от времени выковыривал.

— Запомнил, как мы шли? — спросила мама, и Гришка кивнул. — Теперь выбирай себе ёлку.

— Рубить? — удивился Гришка.

— Украшать, — сказала мама. — Дома будет сансевьера. А в парке — твоя собственная ёлка.

— Понятно, — недоверчиво сказал Гришка и осмотрелся.