Инстинкт?

А город долго не засыпал, празднуя «победу» над крестьянским войском. Чтобы шум не мешал работе СОДа, собрались на этот раз в комнате с другой стороны здания. Но и тут внизу ходили группы с разговорами, смехом, песнями, а вдали пляж был усеян огнями.

Кончили далеко за полночь, когда гуляющие уже с час как угомонились. На улице темнота, тишина. Не выдержал, подошел к Вьюре, спросил, не надо ли ее проводить.

Подняла на меня удивленный взгляд.

— Зачем?

Как будто не она чуть не обняла меня, узнав, что комплект не похищен, не она говорила, что за ней следят. Как будто не были вместе в машине.

Позади нас Оте воскликнула:

— Что это?.. Смотрите!

Повернулись к скверу. Что-то в нем изменилось. И сильно. Но что же именно?

Попечителя нет!

Сначала мысль была, что таким способом молодежь выразила свое презрение к отраженному в музее культу давно умершего властелина Иакаты. Но в этом случае дело ограничилось бы тем, что опрокинули бы памятник. А тут вовсе унесли и чугунную фигуру и постамент — не похоже на простое баловство.

Вернее, постамент укатили. Даже при свете звезд можно было, присмотревшись, различить ровную, широкую промятую в земле дорожку и следы множества людей.

Наклонился, стал рассматривать. Крдж сбегал наверх в редакцию за свечкой-водорослью, посветил мне. Отпечатки совсем свежие, четкие на пыльных дорожках; их пока ничуть не сгладил ночной ветерок. Получалось, здесь, под носом у заседавшего СОДа, час, может быть, назад толклась, трудилась целая толпа.

Следы вели в самую отдаленную от моря и уже опустевшую, брошенную жителями северную часть города. Все члены Совета пошли вдоль них, растянувшись цепочкой.

Из ближайшей трубы-люка вдруг грохот, скрежет, железный стон. Одновременно почувствовал, как почва вздрогнула у меня под ногами, будто нечто твердое высунулось снизу, легонько ударило и убралось. Я переступил, Крдж рядом переступил, и это движение покатило дальше вдоль цепочки — Вьюра, Оте, Тайат, Втв и другие опасливо шагали в сторону, смотрели под ноги.

Еще толчок, не сотрясший дома вблизи, но ощутимый.

Замерли на месте, ожидая, что будет дальше. Время как остановилось.

Но ничего не было.

Снова пошагали по следу. Возникла какая-то натянутость. Молчали. Никто не решался выразить в словах сжавшую сердце тревогу. Как если бы первым сказать, что с машиной беда и с городом тоже, означало бы признать непоправимое, тем самым вызывая его.

Минут через десять под ногами опять пробежала волна. В том люке, мимо которого проходили, душераздирающий скрежет — что-то неживое, твердое из последних сил сопротивлялось чьей-то давящей мощи, уже готовое сломиться.

Не дожидаясь этого, пошли дальше. Черные окна пустых домов смотрелись, словно глазницы черепа.

Послышался грохот, как в шаровой мельнице. Усиливался по мере нашего продвижения по следу. Впереди середину улицы перегородила гора. Поднялись, увязая в песке. Мостовая разрыта, внизу, в глубокой яме металлическое или иное какое-то покрытие машины. В нем большая дыра с рваными краями. Оттуда грохот и льющийся неяркий свет. Мы с Крджем осторожно спустились. В дыре светящийся, пахнущий маслом туман, сквозь который ничего не увидеть. Понятно стало, что исчезновение литой фигуры вместе с постаментом и выкопанная яма — результат продуманной, по минутам, может быть, скоординированной акции. Пока одна группа заваливала в сквере памятник и доставляла его сюда, вторая приготовила яму. Тяжкий камень, скатившийся по склону, пробил дыру, в нее за постаментом проследовал и Попечитель.

Когда отошли от грохочущей ямы, первой высказалась Вьюра:

— Давайте с этой ночи не расходиться. Будем все жить в одном месте. Во всяком случае ночевать. Лучше всего около башни.

Здравая мысль. Разместились в красном кирпичном неоштукатуренном доме напротив башни в двух больших квартирах — отдельно мужчины и женщины. Но тут же сошлись в мужском помещении. Не засыпали до утра, обсуждая, что делать, если в столовых букун не пойдет из труб, чем прокормить шестьдесят тысяч народу. Были предложения изготовить из старой одежды сачки и сети для ловли рыбы, большими отрядами выйти на анлах, собирать там даже незрелые початки. На рассвете Втв сходил в ближайшую столовую — букуна нет ни густого, ни жидкого, у дверей испуганная недоумевающая толпа. Вьюра заявила, что запасенных хлебцев и лепешек целому городу не хватит даже на один день, поэтому они будут выдаваться только детям до десяти лет. С этим она ушла созывать своих активистов. Через несколько минут после ее ухода появился разыскавший нас посланец от той роты, что была оставлена на восточной окраине возле полей анлаха. Сказал, что вместо крестьян на охрану посевов стали рослые молодые мужчины в синих комбинезонах. Очень сильные, быстрые — взрослых горожан швыряют от себя шагов на пять, грозят большими ножами. Обсудив положение, пришли к выводу, что надо подготовить человек пятьсот — шестьсот вооруженных, наскоро обучить и дать «младшим сыновьям» бой.