Инстинкт Бабы-Яги

— Не нервничай, — велел я, вышел в коридор и постучался в соседнюю дверь.

— Нельзя! — крикнула Миранда.

Но я уже толкнул створку. Девочка стояла сгорбившись у окна, на голове у нее был тюрбан из полотенца.

— Что случилось, милая? Ты плачешь?

— Ни фига подобного, — шмыгнула носом девочка.

— Но я слышал!

— Это по телику передавали!

— В этой комнате нет телевизора.

— Значит, по радио, — нашлась Миранда.

Я подошел ближе, увидел совершенно красные глаза, серьгу, торчащую из распухшего носа, и решил успокоить ребенка:

— Скучаешь о маме? Успокойся, дорогая, она скоро вернется.

— На фига мне Настька сдалась, — окрысилась Миранда, — с чего о ней плакать? Да ее никогда нет!

— Тогда скажи, что случилось, знаешь, если поделиться с другим своим горем, станет легче.

Миранда прищурилась:

— Смеяться не станешь?

— Нет, конечно, — успокоил я ее и сел в кресло, приготовившись услышать рассказ о первой несчастной любви.

— Тогда смотри, — хмуро сказала Миранда и сдернула полотенце.

Я обомлел. Коротенькие волосы девочки были ядовито-зеленого цвета, столь пронзительного, что у меня защипало в глазах. Подобного цвета в природе не существует. Ни молодая листва, ни лягушка, ни хвоя ели… Нечто кислотное, отвратительное, вульгарное…

— Ну и как? — осведомилась Миранда.

— Немного смело, — ответил я, — весьма необычный тон.

— Думаешь, я такая дура, что собралась ходить как взбесившаяся жаба? — надулась Миранда.

Человеку, который проколол ноздри и засунул туда «гвоздик», в голову могут прийти всякие мысли, и потом, кожа жабы ничто по сравнению с «пейзажем» на голове Миранды.

— Хотела стать блондинкой, — горестно пояснила глупышка.

Я протянул руку к яркой коробочке, лежащей на столе.

— Ты это средство употребляла? Можно посмотреть?

— Смотри, — разрешила Миранда.

Я прочитал инструкцию.

— Раньше когда-нибудь пользовалась краской?

— Да с семи лет! — воскликнула модница. — Все время! Уже была рыжей, брюнеткой, русой…

— В этом твоя основная ошибка!

— Ой, только не заводись, — отмахнулась безобразница, — не надо читать мне лекции…

— Я и не собирался. Просто смотри, вот тут маленькими буковками написано: «Ни в коем случае не употреблять на окрашенные прежде волосы».

— Дай, — выхватила коробочку Миранда. — Ну, блин! Еще мельче написать не могли. Идиоты! Делать-то что? Меня завтра в школе со свету сживут!

— Хочешь, поеду с тобой и поговорю с классной руководительницей, попрошу не ругать и не ставить двойку по поведению.

Секунду девочка смотрела на меня широко распахнутыми глазами, потом звонко рассмеялась:

— Ваня! Ты когда в школу ходил?

— Давно, — дипломатично ответил я.

— Так вот, сейчас учителям совершенно насрать, хоть голая в школу заявись с татуировкой на носу. Наша классная даже не вздрогнет. Меня одноклассники оборжут. Их-то не заткнешь!

Ее личико стало совершенно несчастным.

— Ладно, — решительно сказал я, — укладывайся, уже поздно. Завтра в школу не пойдешь, поедешь со мной в парикмахерскую, к мастеру, который причесывает Николетту, он постоянно твердит, что способен сделать с волосами все, вот пусть и покажет свое умение.

— Николетта твоя любовница? — заинтересовалась девочка.

— Нет, мама.

— Я тоже Настьку только по имени зову, — протянула она.

— Все, хватит сырость разводить, ложись, спи спокойно, завтра исправим положение. Ну, давай иди, почисти зубы.

— Так рано я не ложусь.

— Уже полдвенадцатого!

— Ну и что?

— Когда же ты укладываешься?

— В три.

— Почему? — удивился я, вот уж не предполагал, что дети могут страдать бессонницей.

— В сайте сижу.

— Где?

— В компе.

— Извини, не понял.

— О боже! — закатила глаза девочка. — Компьютер включаю, а здесь его нет! Мне ни за что не заснуть!

— Книжку почитай.

— Фу! Терпеть их не могу.

Мне стало грустно. В детстве я был тихим, малообщительным ребенком и очень хорошо помню, как погружался в мир вымышленных историй, сколько восторга и радости испытал, «глотая» Дюма, Вальтера Скотта, Герберта Уэллса…

Быстрым шагом я вышел в коридор, порылся на полках, вытащил голубой томик и принес его Миранде.

— Вот, посмотри.

— Януш Корчак, — пробормотала Миранда, — «Король Матиуш Первый». Ну и муть!

— Картинки посмотри.

— Ладно, — сдалась Миранда, — давай, все равно делать нечего.

Я ушел к себе и мигом заснул.

— Ваня! — раздался над моим ухом резкий голос.

Я машинально сел, глаза раскрылись. В лучах серого зимнего рассвета стояла Миранда, по-прежнему одетая в джинсы.

— Ты почему не спишь? — испугался я, нашаривая часы. — Бог мой, полпятого.

Миранда разревелась. Я выскочил из-под одеяла.

— Что произошло? Все из-за прически переживаешь!

— Они убили его! — в полном отчаянии воскликнула девочка и, упав на мою кровать, заплакала еще горше.

— Кто кого? — не понял я.

В голове мигом калейдоскопом понеслись картинки. Алена и Илья, Варя, Марина Райкова… Из них в живых оставалась только Варя. Но откуда Миранда знает про события последних дней?

— Короля Матиуша! Сволочи! Этот Янек! Как он мог лучшего друга! — рыдала Миранда.

Я сел на постели и обнял девочку.

— Это всего лишь книга, жизнь намного страшней.