Инстинкт Бабы-Яги

- Да, прости, дорогая, сейчас позвоню, - устыдился я, - очень некрасиво вышло.

- Перестань делать из себя гречневую кашу, - топнула ногой девочка.

Я осторожно, стараясь особо не вертеть головой, снял куртку и удивился:

- При чем тут гречка?

- При том, - гневно воскликнула Миранда, - она такая жидкая, по тарелке размазывается!

Нора закашлялась и решила прийти мне на помощь:

- Ну, не нападай так на Ивана Павловича. - И обратилась ко мне:

- Кстати, вот чемодан, держи.

Я уставился на кожаный, очень дорогой саквояж, перехваченный ремнями, и совсем изумился:

- Зачем он мне? Нора нахмурилась:

- Не помнишь, что ты вчера обещал? Я вновь почувствовал приступ дурноты и честно признался:

- Нет.

Элеонора покачала головой:

- Вчера вечером я позвонила тебе на мобильный и предупредила, что надо отвезти в Шереметьево посылку для Кати Гельфман. Вот тут на бумажке все написано, номер рейса, кто заберет чемодан…

- Хотите сказать, что я проспал? - испугался я.

- Нет, - успокоила меня хозяйка, - времени полно, еще успеешь привести себя в порядок, умыться и отчитаться о проделанной работе. Кстати, Ленке сегодня удалось сделать вполне нормальный геркулес, хочешь? Я сглотнул слюну.

- Нет, ни в коем случае.

- Ага, - кивнула Нора, - тогда жду через полчаса в кабинете.

Я прошел в свою комнату, стащил грязную рубашку, бросил ее в кресло и увидел на кровати Василия и Филимона. Сладкая парочка опять спала вместе.

- Ну, ребятки, добрый день. Вас без меня кормили?

Василий недовольно открыл глаза, коротко мяукнул, пару секунд смотрел на меня, потом встал и потянулся. Я сел возле зверушек на кровать. Честно говоря, больше всего хотелось упасть на подушку и заснуть. Кот подошел ко мне и потерся головой о руки. Я наклонился. Василий чихнул и коротко сказал:

- Мяу.

Затем он уставился на меня и вдруг разразился странными звуками, меньше всего напоминавшими мурлыканье. Я бы сравнил их скорей с горловым пением ненцев. Потом кот издал утробный рык, шерсть вспушилась, хвост угрожающе забил по бокам, глаза прищурились, уши прижались к голове. Не понимая, что обозлило Василия, я спросил:

- У вас дурное настроение, сэр?

Животное зашипело и прыгнуло в кресло. Сбоку послышалось равномерное пофыркиванье. Я осторожно повернул голову. Филимон недовольно дергал носом.

- И ты не настроен улыбаться, - пробормотал я и сделал попытку взять длинноухого.

Всегда спокойный, даже апатичный кролик неожиданно поднял верхнюю губу, обнажив длинные, вполне крепкие зубы. Я отдернул ладонь.

- Мяу, мяу, - донеслось из кресла. Кот спрыгнул на пол и пошел к двери, на пороге он обернулся и с укоризной заявил:

- Мяу! - Затем помедлил и добавил с другой интонацией:

- Мяу.

Василий явно вел какой-то разговор, недоступный для моего понимания, похоже, кот был зол.

- Мяу, - отрывисто приказал он и вышел в коридор, за ним мгновенно поскакал Филимон. Я посидел пару минут на кровати, собираясь с силами, потом решил пойти в душ, взял с кресла грязную рубашку и обнаружил, что она насквозь мокрая. Гадкий Василий, недовольный мной, отомстил по полной программе.

Глава 30

В Шереметьево я прибыл точно к указанному времени и встал около табло в зале отлета. Тяжелый саквояж, набитый, очевидно, кирпичами, громоздился у ног, в руках я сжимал бумажку. Рейс номер… Москва - Иерусалим, А. Штейнбок.

Глаза мои бегали по толпе. Отчего-то казалось, что незнакомый Штейнбок - это невысокий, кряжистый мужчина лет пятидесяти, с бородой и усами. Бог знает, почему в голову взбрела эта мысль. Людской поток равнодушно тек мимо, в здании было душно и слишком сильно пахло духами.

- Простите, - раздался сзади мелодичный голосок, - вы, наверное, Иван Павлович?

Я обернулся. Хрупкая девушка лет восемнадцати смотрела на меня прозрачными, словно весенние, еще не успевшие растаять льдинки, глазами.

- Это вы принесли посылку от Элеоноры?

- Э…, да, жду А. Штейнбок.

- Правильно, - улыбнулась девочка, - вот мой паспорт, смотрите.

Черно-белая фотография не передавала ее очарования. Алла Ароновна Штейнбок, гражданка Израиля.

- Мне пора, - снова улыбнулась Аллочка и сделала попытку оторвать каменно тяжелый чемодан от пола.

Я галантно отстранил ее от поклажи.

- Покажите, куда отнести саквояж.

- На таможенный контроль, - махнула изящной ручкой Аллочка, - не ожидала, что посылка такая огромная, у меня с собой только ручная кладь, крохотная сумочка, я люблю путешествовать налегке!

Продолжая беседовать, мы добрались до того места, где пассажиры показывали таможеннику свои вещи. Я поставил саквояж на ленту транспортера и спросил у женщины в серой форме, сидевшей за стойкой:

- Вы разрешите проводить девушку? Очень вещи тяжелые.

- Только до паспортного контроля, - весьма вежливо ответила таможенница, - дальше не пустят, там уже граница.

- Да, конечно, спасибо, - обрадовался я, и мы с Аллочкой стали поджидать своей очереди на досмотр.

Впереди маячило несколько человек, впрочем, сзади тоже выстроился хвост. Люди вели себя спокойно, нервничала лишь пожилая женщина, находившаяся непосредственно перед нами.

- Слышь, сынок, - повернулась она ко мне, - чего тут писать надо?