Инстинкт гнева

— Моя вина, — поставленным баритоном произнес босс, одновременно жестом предлагая кофе. — Мне следовало встретиться с вами сразу, не доверяя Островскому.

— И что бы изменилось? — Виктор бросил в кофе сахар и размешал.

— Мы могли избежать множества недоразумений и накладок. У бригадира Островского нет моего опыта и квалификации. Вот почему он вас не раскусил.

— У бригадира? — Туманов хмыкнул. — Я так и думал, что дело пахнет криминалом. Но пока я все равно мало что понимаю. Что значит — не раскусил? Я не орех, чтобы меня раскусывать. На что вы намекаете?

— Вам звонят, — босс взглядом указал на карман куртки сыщика. — Можете ответить.

У него был острый слух, ведь первые три «гудка» телефон обычно лишь вибрировал. Виктор достал телефон и взглянул на экранчик. Номер почему-то не определился.

— Да.

— Витек, ты где? — звонил Калинин.

— Я… тут… в гостях, — Туманов покосился на босса.

— Пригласите полковника к нам, — вдруг предложил босс. — Это ведь он звонит? Калинин Павел Дмитриевич?

— Да, — Виктор поднял удивленный взгляд. — А как вы…

— У кого в гостях? С кем ты там беседуешь?

— Приезжай, увидишь, — Туманов прикрыл пальцем микрофон. — А как мне объяснить, с кем я беседую?

— Он знает, — босс чуть-чуть повысил голос.

— Понял, слышу, — сказал Павел. — Жди меня, Витек. И, главное, не делай резких движений.

— Паша, это не моя идея! — негромко предупредил Туманов.

— Знаю, что не твоя, — полковник говорил спокойно. — Все нормально, Витя, не переживай. Я в эти высокие сферы вхожу и выхожу безболезненно. «Сфера» твоего собеседника не исключение. Через пятнадцать минут буду.

Полковник дал отбой связи. Туманов спрятал трубку и пригубил кофе. Напиток был отменный, ничего подобного Виктор не пробовал никогда в жизни.

— У нас есть четверть часа, — босс взглянул на часы. — Вполне достаточно.

— Для чего?

— Во-первых, чтобы, наконец, познакомиться. А во-вторых… не будем перескакивать. Чтобы правильно воспринять все, что я скажу, вам потребуется мыслить четко и последовательно.

* * *

День закончился так же скучно, как начался. Вокруг все те же стены, на окне все та же решетка, а дверь без ручки по-прежнему была на замке. На улице медленно темнело, и вместе со светом уплывали куда-то за горизонт мечты о принце-спасителе на белом жеребце.

Единственное, что внушало оптимизм, — скорость выздоровления. Когда точно это случилось, Женя не уловила, но где-то после восьми или девяти часов вечера бок прекратил ныть и вернулись силы. Женя почувствовала себя вполне здоровой и даже бодрой. Относительно, конечно, без учета хандры по поводу заточения.

А вот ближе к десяти у девушки вдруг появился новый повод для легкого беспокойства. Определенной причины вроде бы не было, но что-то такое этакое внезапно закипело где-то глубоко внутри и разлилось теплом от макушки до пяток. После того как стандартный список чувств и эмоций пополнился тремя пунктами, удивляться очередной новинке было глупо, но Женя все-таки удивилась. Предыдущие «приобретения» имели совершенно другой характер, они предупреждали об опасности или помогали с ней справиться, а это, новое, походило на предчувствие счастья или долгожданной встречи с чем-то или кем-то хорошим. Тем более было обидно, что ощущение оказалось таким мимолетным.

Женя попыталась сосредоточиться и уловить странное ощущение снова, но у нее ничего не вышло. Вместо возвращения хорошего предчувствия почему-то вдруг обострился нюх, а следом и слух. Сначала Женя уловила легкий запах гари, а затем услышала далекие звуки сирен на улице и какой-то сумбурный топот вперемежку с приглушенной стрельбой внизу, скорее всего, на первом этаже здания.

В душе снова закипело, но теперь это была немотивированная злость или даже гнев. Женя сжала кулаки и, сама не понимая зачем, подошла к двери. С новой позиции звуки в здании были слышны лучше. Да, на первом этаже явно шла потасовка. Выстрелов постепенно становилось меньше, зато прибавилось звуков борьбы и рукоприкладства. Женя зажмурилась и попробовала представить картинку, соответствующую этому «саундтреку». Практически за каждым третьим ударом следовал короткий вскрик, каждый раз другим голосом. А вот удары сопровождались примерно одинаковыми звуками, похожими на резкий выдох. Получалось, что бьет кто-то один, а получают и падают — разные.

«Прорывается! — догадалась Женя. — Кто-то вошел в здание и прорывается… ко мне! Неужели… принц?!»

Вероятность подобного была невелика. Сколько в городе людей, желающих выручить Женю из застенков, и сколько из них реально способны это сделать? Один на десять миллионов? Вот и получается одна десятимиллионная. Хотя, это для математиков. Для тоскующей в башне принцессы все проще — вероятность пятьдесят на пятьдесят. Или выручат, или не выручат.

К тому же, девушка это чувствовала стопроцентно, без всяких там вероятностей, «принц» пришел именно за ней. Никакая математика объяснить эту уверенность не могла. Любая другая наука тоже.