Инстинкт и социальное поведение

Совсем уже вне науки стоят так называемые «креационисты», вовсе отрицающие изменчивость видов и пытающиеся вернуться к догме Линнея: «Видов существует столько, сколько их создало Бесконечное Существо». Эти люди подчеркивают, что в палеонтологической летописи часто отсутствуют переходные формы, соединяющие один вид с другим, и в особенности – переходные формы в истории человека. Но, прежде всего, мутационный процесс, создающий новые виды, вовсе не образует непрерывную последовательность («континуум») переходных форм, которого требуют креационисты: мутации – это скачкообразные («дискретные») изменения – как мы теперь знаем, эти изменения в ряде случаев не столь малы, как думал Дарвин. Даже самая полная последовательность промежуточных форм не удовлетворит креациониста, усматривающего отдельный «акт творения» в любом нарушении молекулярных реакций. Но полные последовательности промежуточных форм едва ли когда-нибудь сохранялись. Кости животных вообще сохраняются лишь в исключительных случаях, обычно благодаря какой-нибудь стихийной катастрофе или редкому стечению обстоятельств. Между тем известно, что периоды видообразования – интенсивных мутаций, ведущих к образованию вида – коротки по сравнению с длительностью существования сложившегося вида. Поэтому общее число особей промежуточных форм относительно невелико, а в случае малочисленных видов, каковы были наши предки, вероятность их сохранения и вовсе ничтожна. Именно по этой причине антропологи находят обычно не наших прямых предков, а их более или менее близких «родственников». Несравненно более полна родословная лошадей, которых было очень много. Но креационистов никак нельзя удовлетворить. С таким же правом вам могут сказать, что в течение первых дней вашей жизни вы не существовали, потому что об этих днях нет документов, а свидетелей уже нет в живых.

Наиболее интересны для нас остатки гоминидов. Хотя в природе, как уже было сказано, не бывает совершенно тождественных условий, но весьма вероятно, что потомки одного и того же первоначального вида homo, жившие в определенное время, были сходны между собой; и если мы находим останки наших «родственников», живших в некоторую эпоху, то по ним можно судить о современным им гоминидах – наших прямых предках. Важнейшая анатомическая особенность, отличающая гоминидов от всех других животных, – это развитие головного мозга. О развитии мозга можно судить по объему черепной коробки и ее форме, позволяющим делать предположения о поверхности мозга. Объем мозга у гоминидов последовательно возрастал. Уже 2,6 миллиона лет назад он достигал 800 см³, по сравнению с 500 см³ у австралопитеков (что мало отличается от объема мозга шимпанзе), а у неандертальцев объем мозга достигал среднего у современного человека – 1400 см³ . Эти вымершие гоминиды трагически напоминают неудачные попытки природы создать человека!

Мозг был тем уникальным преимуществом, которое позволило нашим далеким предкам, вынужденным покинуть поредевшие тропические леса, выжить в африканской саванне. Мозг возместил им слабости всех приматов – отсутствие сильного вооружения и неумение быстро перемещаться по земле. «Выбрав» этот путь – преимущественную эволюцию мозга – наши предки уже никогда не сходили с него: вместо того, чтобы становиться сильнее и быстрее, они становились умнее. Очень скоро – в эволюционном масштабе времени – они достигли с помощью мозга полного господства над окружающей вневидовой средой, научившись справляться с опасностями природы, отпугивать хищников и добывать мясную пищу: для этого у них были каменные и деревянные орудия, хитрые приемы коллективной охоты и, наконец, огонь.