Инстинкт и социальное поведение

Будучи убежденным противником тоталитаризма, А.И. полагал, в отличие от большинства правозащитников, что существующий строй нужно не улучшать, а менять. Обращаться с жалобами на беззакония к тем, кто сам их чинит, считал бессмысленным. Но когда весной 1968 года жизнь поставила его перед выбором – подписать или не подписать петицию в защиту незаконно осужденных, – сделал выбор не колеблясь. «Я прекрасно понимал всю бессмысленность этого письма, – говорил он позже, – но отказ расценили бы как трусость. Иметь такую репутацию я не хотел не только потому, что это стыдно, но и потому, что имел некоторое влияние на окружающих». Требуя независимого поведения от других, он демонстрировал его своим примером. Вокруг этого письма была развернута шумная пропагандистская кампания. «Подписантов» обличали на собраниях, грозили увольнением, добивались унизительного покаяния. А.И. каяться не собирался. Осенью подошло время переизбрания его по конкурсу в Институте математики Сибирского отделения Академии наук СССР, где он работал с 1960 года, и на волне пропаганды от него смогли избавиться те, кого он так презирал – в совете института у них оказалось большинство в один голос. Изгнали А.И. и из Новосибирского университета, где он работал по совместительству: преподавание любого предмета считалось идеологической работой, преподавателей-«подписантов» увольняли всех подряд. Четыре года А.И. был безработным и жил на случайные заработки, продолжая заниматься наукой. Потом ему неожиданно предложили далекую от его научных интересов работу в НИИ систем, от которой он отказался. Тогда его приняли в лабораторию теоретической физики Института неорганической химии. Видимо, где-то наверху нашли сложившуюся ситуацию неудобной и прикрикнули на нижестоящих чиновников. Так окончился этот урок нравственности.

Широта и глубина интеллектуальных интересов и знаний А.И. Фета совершенно необычны для нашей эпохи. Среди естественных наук, кроме математики и физики, ему особенно близка была биология. Не менее широки и глубоки были его интересы и знания в гуманитарной сфере, включая не только историю, философию, социологию, психологию, но и художественную литературу, музыку, изобразительное искусство. А.И. свободно читал не менее чем на шести или семи языках. Через его руки проходили многие сотни книг, и он почти всегда безошибочно определял истинное значение каждой из них. О тех, что оказывали на него наиболее сильное воздействие, он непрестанно говорил, а иногда даже переводил их для друзей.

А.И. хорошо знал немецкую, французскую, английскую, польскую, украинскую литературу, помнил наизусть множество стихов на разных языках. При этом он был не просто «эрудитом»: мощный интеллект позволял ему выстраивать в единую картину факты из разных областей, на первый взгляд никак между собой не связанные. И что, может быть, всего удивительнее – с мощным интеллектом соединялась в нем необыкновенная страстность. О судьбах рода человеческого А.И. размышлял не как созерцатель, который «спокойно зрит на правых и виновных, не ведая ни жалости, ни гнева». Он ощущал себя активным деятелем, одним из тех, кто в ответе за будущее человечества. Историю с самого ее начала делали не только и не столько правители, политики и полководцы, сколько духовные вожди, проповедники, философы. Среди философов и писателей прежних времен, начиная с Древней Греции, у А.И. были союзники и противники, друзья и враги; с друзьями из разных эпох и стран он постоянно разговаривал. Но ближе всех стран для А.И. была Россия, а ближе всех общественных групп – бескорыстно служившая народу русская интеллигенция, достойным наследником которой был он сам. «Русская интеллигенция погибла, но в ней можно видеть пример явления, которому принадлежит будущее» – писал А.И. в заключительной главе представляемой сейчас читателю книги «Инстинкт и социальное поведение», которая стала итогом его многолетних размышлений о судьбах человеческого общества.