Инстинкт охотника

- Я человек, - прошептал Джозеф. - Я не чудовище. Я человек.

Но он не был уверен в этом.

4

Неделю спустя…

Профессор Джон Локк шел по длинному стерильно-белому коридору в сопровождении тюремного охранника, который выглядел так, словно не употреблял в пищу ничего, кроме коктейля из тестостерона и гормона роста. Офицер исправительных учреждений обладал ростом и телосложением линейного игрока НФЛ, и профессор подозревал, что когда-то этот супернакаченный охранник мечтал стать профессиональным футболистом. Этот человек, вероятно, все еще играл за лигу по выходным. На его толстых пальцах были перчатки для тяжелой атлетики, а подмышки униформы были покрыты пятнами пота, как будто он только что тренировался в ней. Офицер был кривоногий. Его лицо постоянно хмурилось, что, казалось, было намеренным жестом, предупреждением другим держаться подальше.

- Так ты действительно думаешь, что сможешь вылечить этого парня? - спросил охранник.

- Иначе меня бы здесь не было, - ответил профессор Локк.

Офицер покачал головой.

Профессор Джон Локк был полной противоположностью сопровождавшему его офицеру исправительного учреждения. Он был высоким и стройным, с коротко подстриженными седыми волосами. С тех пор как у него завязалась связь с серийным убийцей Джозефом Майлзом, он похудел более чем на двадцать фунтов и все еще с трудом мог съесть что-то большее, чем салат или фруктовый смузи. Теперь он стал веганом - скорее по обстоятельствам, чем из стремления спасти экологию. Он уже не мог переваривать мясо. От многолетнего беспокойства у профессора появились жесткие морщины в уголках глаз и на лбу. Его зубы казались слишком маленькими для рта, а губы почти отсутствовали. Его рот был чуть больше тонкой раны на лице, чуть выше квадратного подбородка. Он был одет в простой коричневый костюм и тонкие очки в проволочной оправе, которые идеально подходили его профессорской должности.

- Зачем утруждать себя лечением этого урода? Он уже убивал людей. Он должен быть в камере смертников прямо сейчас по всем правилам.

Профессор покачал головой и тяжело вздохнул. Именно такое отношение на протяжении десятилетий тормозило изучение социопатического расстройства, которое приводило к характерным сексуальным преступлениям. Найти живых субъектов для изучения, которые были бы так далеко продвинуты, было сложно. То, чего они не знали о серийных убийцах, могло заполнить целые тома, целые библиотеки.

- Вам придется поверить мне на слово, что живой он представляет для общества гораздо большую ценность, чем мертвый. Мы можем изучить его живого и использовать, чтобы найти лекарство от его расстройства.

- К черту лечение этих ублюдков. От сумасшествия нет лекарства. От зла нет лекарства.

Профессор кивнул. Спорить с офицером было бессмысленно. Ничто в его поведении не указывало на то, что его можно переубедить. Характер у него был необычайно суровый, необычный даже для этого места, как будто он не находил ничего приятного в избранном им занятии. Профессор мог его понять. Он не понимал, как кому-то, кроме психолога вроде него, может нравиться проводить свои дни в окружении убийц-психопатов. Даже он часто находил это утомительным, несмотря на свое интеллектуальное любопытство и жажду признания и славы.

Большинство охранников в этом крыле тюрьмы строгого режима Сиэтла были крупными, крепкими типами, которые выглядели такими же закаленными и опасными, как заключенные, которых они охраняли. Преступники, которых держали в этом тюремном блоке, были совершенно безумны, виновны в преступлениях, которые не поддавались никакому рациональному объяснению. Именно здесь содержались "душевнобольные", самые жестокие и невменяемые заключенные. Большая часть из них должна была находиться в психиатрических больницах. Вместо этого они получали свои антипсихотики и антидепрессанты, прописанные тюремными врачами и доставляемые тюремными охранниками, которые были менее чем сочувствующими.

В этом тюремном блоке находился парень, который запирал семьи в их домах, прежде чем поджечь их, наблюдая, как они сгорают заживо в своих собственных домах; парень, который отрубал руки и ноги проституткам и держал их торсы в своем подвале; растлитель малолетних, который растворял своих жертв живьем в кислоте, как только добивался своего; парень, который похищал пожилых женщин и заставлял их есть его фекалии – и там был Джозеф Майлз. Джо похитил, изнасиловал, убил и съел – и не всегда в таком порядке – более полудюжины жертв. Все осужденные были сумасшедшими, но жестокость их преступлений гарантировала, что они никогда не докажут свою невменяемость. Ни один судья не хотел, чтобы парни, которые насиловали, убивали и калечили, попадали в психиатрическую больницу. Общество бы воспротивилось этому. Граждане Америки хотели, чтобы их заперли или усыпили навсегда, как бешеных животных. Поэтому их отправляли в тюрьмы строгого режима, где их запирали на двадцать три часа в сутки и не давали ни минуты покоя. Кого это волновало? Никто из них никогда не выйдет оттуда.