Инстинкт пары (СИ)

По прошествии очередной ночи Рустам сидел на смятых простынях и невесомо касался щеки спящей девушки. Эля только к середине ночи уснула, перестав пылать жаром и метаться. В это, второе утро, как и в первое, она спала, но сон был не в качестве мостика к изменённому состоянию, а просто для восстановления сил. Ну и фиксировать её, чтобы свести риск повреждений от судорог перестройки к минимуму, уже не требовалось. И всё равно Рус переживал, что теперь уже полукровная оборотница долго будет обижаться на пережитые по его воле страдания. Но иначе никак.

Альфа исполнил все предписанные действия и больше суток не отходил от горящей в огне мутации девушки. Очень долго. Не думал он, что это так… страшно — переживать за свою избранницу и быть не в силах хоть чем-то ей помочь, кроме как продолжать вытирать со всего тела пот влажной прохладной тряпицей, удерживать, когда та мечется в бреду, поить своей кровью, чуть разведённой соком, и овладевать в самые, казалось бы, неподходящие моменты, чтобы добавить мутагена и поскорее провести через трансформу. Случаев встречи с непробуждёнными самками слишком мало, чтобы знать многие нюансы.

И только сейчас настигла мысль, окатившая кишки изнутри ледяным крошевом: а что если бы мутация пошла как-то не так? Нет! Всё уже закончилось, так что лишние мысли и сомнения ни к чему.

Рядом раздался шорох, а следом за ним смачный зевок — Эля проснулась. Рус напряжённо следил, как слегка мутные со сна ореховые глаза останавливаются на нём — первая реакция девочки скажет, насколько легко, или не очень, будут дальше строиться их отношения.

— Рустааам… А мне тааакой жуткий сон снился…

Сердце альфы забилось чаще: впереди непростые объяснения. Но вроде бы настроение у девушки достаточно спокойное.

Эля в этот момент терялась в испытываемых ощущениях, потому что с нею явно что-то было не так. Она начала это понимать, как только сонная одурь пропала из разума, и тот смог воспринимать сигналы тела. И это самое тело вот нисколечки не болело, что было бы ожидаемым после столь насыщенной ночи. Напротив, чувствовалась лёгкость и странная эйфория. А последствия высокой температуры и вообще воспаления? Где? Хотя бы слабость и разбитость должны быть. И что вообще из смутно вспоминаемого было реальностью? Или всё-таки это лишь страшный сон?

Сосредоточившись на собственных чувствах, Эля неожиданно осознала, что испытываемая эйфория рождается запахом сидящего рядом мужчины. Таким приятно-терпким, сильным, вызывающим потребность вновь оказаться под мощным телом и почувствовать глубоко в себе длинную горячую плоть. Причём она его не чуяла, а именно ощущала как-то по-иному. И эта связь запаха-желания ну точно не являлась для неё характерной. Хотя ведь, помнится, ещё тогда, в машине, этот запах казался приятным… Но не настолько же!

Вообще, понимание своей способности воспринимать столь слабый аромат ошарашило. Зато стоило осознать возбуждение, как то нахлынуло с ещё большей силой, сворачиваясь в тугую горячую пружину внизу живота, а Рустам, словно мог прочитать её мысли, довольно и предвкушающе улыбнулся. И это внезапно испугало. Губы пересохли, а сердце зачастило от страха.

— Что со мной?

Рустам медленно провёл ладонью по её руке снизу вверх, остановившись на плече. Левом. И тут Эльку просто выгнуло от скрутившего желания, бросив по телу жаркую волну, источником которой являлась рука мужчины. Стало совершенно наплевать на ответы, в душе царила дикая и древняя потребность. В её мужчине. Издав протяжный стон, девушка почувствовала, как в её губы впиваются жадным собственническим поцелуем. И до того, как страсть окончательно отключила разум, услышала тихий рык: «Ты — моя!».

Альфа знал, что в первые дни пробуждённые самочки неимоверно жадны до секса, но не подозревал насколько. Опомнились они уже ближе к вечеру, и то потому, что потраченные силы организм потребовал восстановить как можно скорее. Оставив свою пару, раскинувшуюся звездой по кровати, Рустам быстро смотался на кухню и собрал на поднос всё, что только было съедобного. Вернувшись, он застал Элю в том же положении, но как только присел на кровать, та повернула голову и посмотрела прямо в глаза.

— Что со мной происходит? — рука девочки взлетела к плечу с ярко горевшей на нём меткой, а на лице появилась недовольная гримаса. — Почему… почему я так реагирую? Совсем не владею собой…

Несмотря на какую-то растерянность, Эля смотрела в лицо своего любовника и чётко понимала — что бы ей сейчас ни ответили, это не имеет ни малейшего значения. Она примет всё. Просто хотелось понимать, что именно надо принимать.

Рустам замер. Ну вот оно и случилось. Недовольство на лице любовницы сулило неприятные моменты в скором будущем. Да полно, не любовницы вовсе, а почти сразу — возлюбленной; слишком сильны древние инстинкты, да и сопротивляться им не возникало ни малейшего желания. Лишь бы не только он попал под действие тех самых инстинктов. А задобрить свою пару он непременно сможет, как бы сильно та ни обиделась. Вот прям сейчас и начнёт: еда, она всяко располагает на мирный лад.