Инстинкты человека (вторая редакция)

Поведение человека отстоит от поведения прочих животных всё же довольно далеко; ребёнок его может воспринять лишь при полном отсутствии альтернатив. Но что будет, если вполне “человеческих” альтернатив наличествует несколько, причём именно альтернатив; т.е. плохо совместимых моделей поведения? А на этот счёт история приводит нам массу примеров, когда родные братья (но не однояйцевые близнецы) выбирают диаметрально противоположные жизненные пути: один может стать преступником, а другой - прокурором; один - спортсменом, другой - художником; один - известным учёным, другой - “деклассированным элементом”. А ведь социальная среда, в которой растут родные братья, обычно очень близка - у них общие родители, другие члены семьи, они ходят в одну школу, и их окружают примерно те же друзья. И даже окружающие ландшафты одинаковы. Отсылки на неполное совпадение окружающей среды, на то, что незначительные отличия этой среды могут вызвать крупные далёкие последствия, с одной стороны, правдоподобны (почему бы и нет), с другой - плохо отвечают критерию фальсифицируемости (их крайне сложно опровергнуть в принципе), и потому - сомнительны. Предположение же о наличие врождённого “сродства” к тем или иным схемам поведения вполне поддаётся фальсификации по Попперу - достаточно изучить однояйцевых близнецов, геномы которых идентичны. Если среди однояйцевых близнецов такие “противоположности” и “ортогональности” будут встречаться с примерно той же частотой, что и среди прочих братьев, то предположение о влиянии врождённых предрасположенностей будет опровергнуто - т.е. фальсифицировано в попперовском смысле. Но среди однояйцевых близнецов таких случаев практически нет. Имеем ли мы в виду, что гены - приговор? Отнюдь. Согласно ряду исследований [7,13,22], влияние на поведение генетических и средовых факторов имеет примерно равный порядок величины; следовательно, при наличии нежелательных генетических предпосылок воспитание должно быть более ответственным и аккуратным, без довольно обычного в наших семьях “самотёка”. Достижение результата - не безнадёжно даже в тяжёлых случаях! Таких, как например, синдром Дауна, который обусловлен очень глубокой генетической патологией, и в этом смысле неисправим. Однако имеется масса примеров коррекции этой патологии самоотверженной и квалифицированной педагогикой, позволившей вырастить этих детей практически полноценными членами общества. Хотя, конечно, всему есть пределы: педагогическая коррекция детей с, например, синдромом Патау (недуг, тоже вызыванный генетическим дефектом, правда другой хромосомы) нереальна. В то же время, даже весьма неблагополучные внешние условия могут “не испортить” ребёнка, если наследственные нравственные задатки достаточно сильны: про таких детей говорят, что “грязь к ним не прилипает”.

Но при педагогическом “самотёке” - да, ребёнок, даже совершенно здоровый, просто выберет наиболее притягательные именно его “природе” модели поведения, и впитает их. Модели, разумеется, из числа имеющихся в его окружении.

Описание опытов

Опыты проводились в 1980-х и 1990-х годах под руководством Сьюзан Минска из Северо-Западного университета; в опытах исследовалось научение страху перед змеями, весьма типичного для всех приматов, включая человека.

Минека (Mineka, 1983) обнаружила, что макаки-резус, которые родились и были выращены в неволе, не боялись змей. В то же время, у макак-резусов, пойманных в естественной среде обитания, наблюдался просто неистовый страх змей, даже если фактически это была лишь резиновая игрушка. Минека также обнаружила, что если выращенным в лабораторных условиях (наивным) макакам-резус показывать кинофильмы о пойманных в дикой природе макаках, которые испуганно реагируют на змей, то “наивные” макаки быстро приобретают такой же страх. То есть - для выработки страха оказывалось достаточно “личного примера” других особей, в чём можно усмотреть аналогии с культурной традицией.

Однако выяснилось, что реакции страха вырабатывались только в том случае, если в фильме показывались реакции особей на вполне определённые стимулы. Некоторые фильмы были смонтированы так, что изображение змеи (игрушечной) было заменено каким-нибудь другим предметом, например цветком, и при просмотре фильма казалось, что природные макаки боятся цветка. Если наивные макаки смотрели фильм с адекватным стимулом, вроде игрушечной змеи или крокодила, то реакция страха на этот объект у них формировалась. Но когда наивные особи смотрели фильм, где природные макаки “боялись” игрушечного кролика или цветка, эта реакция у них не формировалась.

Разумеется, проводить буквально такие же эксперименты на людях нельзя, однако сходные по смыслу эксперименты возможны и на людях. И они показывают, что процесс обучения страху у людей весьма схож с теми, что обнаружены у макак-резусов и других приматов.