Институт

– А, не знаю, меня какой-то тип спросил, когда я за пончиками бегал. Сказал, ему позвонил шурин из Массачусетса – разбудил прямо среди ночи! – и попросил сбегать на станцию, поискать мальчишку. У этого шурина сын сбежал из дома. Говорит, последнее время парень грозился прыгнуть в товарняк и уехать от них в Калифорнию.

– На другой конец страны?

– Я-то в курсе, что на другой. И ты в курсе. А мелкий, может, и не очень.

– В школе его не учили, что от Ричмонда до Лос-Анджелеса полсвета?

– Все-таки у нас тут железнодорожный узел. Мальчишка мог приехать на этом поезде, а потом перепрыгнуть на другой и укатить на запад.

– Ну, я мальчишек не видал.

– Тот тип сказал, что готов выплатить щедрое вознаграждение.

– Да хоть миллион долларов, Билли, все равно я никаких детей не видел!

Если мой живот опять заурчит, мне конец, подумал Люк. Крышка. Вешалка.

Снаружи кто-то заорал:

– Билли! Дуэйн! Закругляйтесь! Осталось двадцать минут!

Билли и Дуэйн погрузили в вагон еще несколько ящиков «Кохлер», затем втащили трап в кузов и уехали. Люк успел разглядеть очертания города – неизвестно какого, – а потом подошел человек в комбинезоне и кепи железнодорожника и задвинул дверь вагона «Саутвэй экспресс»… на сей раз не до конца; видимо, в каком-то месте она заедала. Прошло еще пять минут, поезд дрогнул и поехал – сперва медленно, одолевая стрелки и пересечения путей, затем все быстрее и быстрее.

Какой-то тип, у которого шурин живет в Массачусетсе.

Говорит, последнее время парень грозился прыгнуть в товарняк.

Значит, в Институте уже знают о его побеге. И даже если они нашли «Неказистого» вниз по течению от Деннисон-Ривер-Бенда, это не сбило их со следа. Видимо, Морин все-таки раскололи. Или Авери. Мысль о том, что они пытали Авери, была невыносима, и Люк выбросил ее из головы. Если у Института даже здесь есть свои люди, то наверняка кто-нибудь поджидает его и на следующей станции, а туда поезд прибудет уже при свете дня. Может, они не захотят привлекать лишнее внимание, просто увидят беглеца и доложат куда следует, а может, попытаются его схватить. Зависит от того, сколько вокруг будет народу, конечно. И от того, насколько сильно их припекло.

Похоже, я сам себя перехитрил, подумал Люк. А что мне оставалось? Они не должны были так быстро напасть на след!

Тем временем он придумал, как избавиться от одного из неприятных ощущений в своем теле. Схватившись за сиденье садового трактора, чтобы удерживать равновесие, он отвинтил крышку бензобака на мотоблоке «Джон Дир», расстегнул ширинку и вылил, по ощущениям, галлона два мочи в пустой бак. Не самый хороший поступок – и ужасная подлость по отношению к тому, кто в итоге купит мотоблок, – но в чрезвычайных обстоятельствах и не такое сделаешь. Люк вернул крышку на место и плотно ее завинтил. Затем оседлал садовый трактор, положил руки на свой пустой живот и закрыл глаза.

Подумай лучше об ухе, сказал он себе. Подумай о порезах на спине. Подумай, как ужасно это все болит, и голод с жаждой покажутся тебе цветочками…

Сперва голод действительно отступил. А потом стало еще хуже. В голову полезли картинки: через несколько часов дети в Институте выйдут из комнат и пойдут в столовую завтракать. Как ни старался Люк развеять морок, перед глазами вставали полные кувшины прохладного апельсинового сока и фонтанчик с красным гавайским пуншем. Вот бы сейчас туда!.. Он бы выпил по стакану того и другого, а потом подошел бы к витрине с подогревом и навалил себе гору яиц и жареного бекона.

Не вздумай об этом мечтать. Не вздумай, дурак!

И все же в глубине души он мечтал.

Люк открыл глаза, чтобы избавиться от непрошеных образов. Кувшины с апельсиновым соком попались упертые, никак не хотели исчезать. Тут Люк подскочил: на полу в щели между новыми ящиками и садовой техникой лежали… Поначалу он даже решил, что это игра лунного света, падающего в приоткрытую дверь вагона, а то и попросту галлюцинация. Он поморгал раз, другой, но они не исчезли. Тогда Люк слез с трактора и подполз поближе. Справа, за дверью вагона, проносились залитые луной поля. Покидая Деннисон-Ривер-Бенд, он жадно, с восхищением и потрясением впитывал все, что видел, но сейчас окружающий мир его не интересовал. Люк не сводил глаз с того, что лежало на полу вагона.

Крошки от пончиков.

И один кусок покрупнее, чем крошка.

Сперва он поднял его. Затем послюнявил большой палец и подобрал крошки помельче. Побоявшись, что самые маленькие завалятся в трещины, Люк припал к полу и слизал их языком.

21

Пришла очередь миссис Сигсби дремать на диване в смежной комнате. Стэкхаус закрыл дверь, чтобы звонки по городскому телефону и на его личный боксфон ее не разбудили. Без десяти три позвонил Энди Феллоуз.

– Девяносто девять пятьдесят шесть выехал из Ричмонда, – сказал он. – Мальчика никто не видел.

Стэкхаус вздохнул и потер щетинистый подбородок.

– Понял.

– Жаль, нельзя просто перевести поезд на запасной путь и хорошенько обыскать. Так бы мы закрыли вопрос, едет на нем Эллис или нет.