Институт фавориток

Она задыхается от негодования, но фразу, увы, не договаривает. Мне остается лишь догадываться, что не слишком хороший поступок совершила королева, которая теперь трагически всхлипывает и закрывает лицо руками.

— Я все делала ради тебя! А ты… ты…

— А я тебе говорил, что не нужно так рисковать. — Монт неожиданно успокаивается, из его голоса исчезают раздраженные нотки. Он даже садится рядом с женой и обнимает ее за плечи, притягивая к себе. — Меня бы вполне устроила должность министра. В определенном смысле она давала бы мне даже больше свободы действий. Тайная власть, она, знаешь ли, куда более удобна — твои поступки не на виду, а за принятые решения несут ответственность другие. Так что старалась ты ради себя.

— Неблагодарный! — взвизгивает королева, отталкивая мужа. Вот только он ее руки перехватывает, к себе снова прижимает и говорит примирительно:

— Какой есть… Ну что ты злишься? Все ведь по-твоему вышло. Мальчик станет королем, женится на Ялисе, она показывала мне сообщение — он ее выбрал. Будет у тебя достойное продолжение династии…

Орлея поднимает к нему заплаканное лицо и… В общем, дальше я уже не смотрю. Тактично задвигаю заслонку и толкаю в бок Луриту, чтобы тоже перестала любоваться, как королевская чета Цесса целуется.

Подружка именно это и делает, а потом молча выразительно разводит руками. Понятно, что Монт жену любит и наказывать не станет. Ну поскандалил, ну высказался, ну сбросил негатив… На этом все. Даже если король, когда на Орлее женился, и не был в нее влюблен, то по прошествии стольких лет чувства развились в полной мере. И ему с ними приходится считаться.

— На выход, — шепотом приказываю, шагая к двери. К счастью, это только с внешней стороны она замаскирована, а изнутри кладовой прекрасно видна.

— Куда идти-то? — тихо возмущается у меня за спиной иперианка. — Дихол! — сдавленно шипит.

Оборачиваюсь и с удивлением вижу, как Лурита словно слепая водит руками впереди себя. Ощупью она огибает оказавшийся на ее пути контейнер и осторожно переступает ногами, чтобы снова не споткнуться. Что это с ней?

— Ты в порядке? — Я спешно бросаюсь к девушке и подхватываю под руку.

— Как ты тут ориентируешься? Может, свет какой включить?

— Так ведь светло… — говорю я и осекаюсь, потому что только теперь понимаю: светильники не горят.

Да и я не касалась датчиков. К тому же вижу чуть иначе, не так, как обычно. Цвета почти не различаю, лишь коричневые оттенки немного, а так, можно сказать, практически черно-белая картинка. Зато вполне отчетливая. Зеленые волосы Луриты, как и желто-зеленое платье, сейчас видятся в разных оттенках серого, а кожа осталась телесного цвета, который ей свойствен изначально. Помещение тоже не отличается яркостью красок, а вот четкость линий и границ предметов, пожалуй, даже выше, чем на свету, словно каждый имеет контрастную обводку.

Ой… Это что? Рооотонская способность видеть в темноте? Та самая, которая была у моего отца и которую мне пообещали цессянские боги? Мне становится страшно. А вдруг я теперь и на свету вот так же буду видеть? Бесцветно! Это же кошмар!

Торопливо утаскиваю подружку к выходу. Наружу выскакиваю, даже забыв осмотреться и убедиться, что в коридоре нет свидетелей. К счастью, желающих прогуляться именно по этому коридору не нашлось, а я с облегчением выдыхаю… Фух! Порядок. Нормально я вижу. Ложная тревога.

— Что случилось? — тревожится Лурита, бросая подозрительный взгляд на закрывшийся проем. — Тебя кто укусил?

— Никто.

Я пытаюсь сдержать радостное возбуждение, которое так и рвется наружу. Эх, жаль, что нет возможности снова нырнуть в темноту и проверить. Может, это временное «прозрение»? И я снова его лишусь?

Стоит ли удивляться тому, с каким нетерпением и скоростью я перемещаюсь в свои апартаменты! Вернее, в ванную комнату, потому что она — единственная, где нет окон, соответственно пригодная для слегка потерявшего адекватность экспериментатора в моем лице. Я ведь и разных цветных предметов туда натаскала, пытаясь оценить, как меняется восприятие; и разные вариации освещенности перепробовала, чтобы понять, в какой именно момент включается ночное видение; и глаза закрывала-открывала в разных условиях, создавая резкие и мягкие переходы от света к тьме и обратно. И с каждой минутой все больше убеждалась в том, что мой организм накрепко вцепился в новое, но очень удобное умение.

Значит… Значит, боги-создатели, посетившие меня во время танца, все же реальность? Не плод моего буйного воображения? А я-то решила, что они — галлюцинация. Или все же возникновение способности — это какой-то естественный процесс, а я ищу ему невероятное объяснение? Может, просто время пришло проявиться? Или стресс так повлиял. Или моя влюбленность в Атиса. Эх, жаль, что я после ритуального танца и до сегодняшнего дня в полной темноте ни разу не оказывалась! Вот как теперь достоверно выяснить, что послужило этому толчком?

— Дейлина, милая, ты… Это что? — Заглянувший в комнату Атис искренне удивляется беспорядку. — С тобой все хорошо? Лурита беспокоится.